Оставшиеся в Афганистане 30 лет назад перебежчики стремятся обратно в Россию

Русские солдаты, которые в сводках нашей армии пропали без вести в Афганистане, — статистику 30 лет ведут в провинции Герат на западе страны, где всех врагов, не вернувшихся на родину, моджахеды собрали в один большой коллаж. Хотя многие на нем и не враги уж больше — проливали кровь на стороне душманов. В этих данных нашли Бахретдина Хакимова. Когда он принял ислам, он стал называться Шейх Абдулла.

Фотография, видимо, из призывного дела — солдат в армейской шапке, по-дембельски надетой на затылок. Последние 38 лет он носит только пакуль и национальное мужское платье — перухан.

Съемочная группа НТВ встретилась с ним в Герате, предварительно получив разрешение у тех, кто брал Бахретдина в плен в 80-м. В отношения бывших моджахедов и их узников журналистов не посвятили. Лишь рекомендовали работать очень быстро. Район на городской окраине, частично под контролем вооруженных группировок.

Шейх Абдулла еще что-то понимает, но на русском уже не говорит. Зато в совершенстве знает дари и пушту. На последнем общаются талибы, с которыми бывшему рядовому 101-го мотострелкового полка пришлось бок о бок жить полтора десятка лет. В каких сейчас он отношениях с боевиками, Шейх Абдулла внятно объяснять не стал, как и свой поступок остаться здесь, когда война была уже закончена.

Говорит, что в своих он не стрелял, восемь лет просидел в зиндане. Потом его женили и устроили смотрителем в музей джихада. Тогда и жизнь заиграла красками — дом, продукты, воду и одежду за Шейха оплачивают неназванные меценаты. Правда, в последнее время со спонсорами туго. У супруги онкология, и Хакимов надеется на русских. 50 долларов за интервью он получил на месте, с которого в любой момент готов сорваться.

Бахретдин Хакимов (Шейх Абдулла): «Теперь хочу вернуться в Россию. Потому что в финансовом плане мне сейчас здесь очень тяжело. Например, жена болеет, я не могу ее лечить. А в России государство помогло бы что-то сделать для нее».

Вячеслав Некрасов, директор Российского центра науки и культуры в Кабуле: «Несколько военнопленных, которые нам известны, практически все находятся на территории талибов, и это попытки вытянуть нас на эту территорию, а дальше последствия печальные».

Если повезет — это плен и выкуп. В худшем случае — в список без вести пропавших. Вячеслав Некрасов — бывший солдат, воевавший с моджахедами, который сейчас «воюет» с ними за каждого пропавшего солдата. В списке до сих пор 260 фамилий — большинство мертвы, единицы — живы, сотни — самозванцы.

Валерий Вощевоз, председатель Совета Амурского областного отделения Всероссийской общественной организации ветеранов «Боевое Братство»: «Существуют записи, когда их заставляли принимать участие в боевых действиях с убийством наших российских солдат».

По оперсводкам ГРУ, молдаванин Леонид Вылку подозревался в уничтожении наших разведгрупп. После принятия ислама он стал Азизуллой, воевал в бригаде полевого командира Ахмадшаха Масуда. Отпущен им после вывода советских войск из Афганистана. На архивных кадрах в Афганистане он уже просит визу в западные страны.

Встреча с ним состоялась во французском Монжероне, где Азизулла работает, воспитывает четверых детей и ностальгирует по минувшим временам.

В чудеса и появление без вести пропавших в поисковых группах давно уже не верят. Амнистию перебежчикам и пленным Верховный совет СССР предоставил еще 89-м, и кто хотел, уже разъехались по миру.

Они выжили, но до конца дней прокляты самым страшным для солдат вопросом: почему предали своих? Легенда всегда однообразна: попал в плен без сознания, а потом не захотел расстрела. За скобками всегда останется продажа оружия душманам — главная причина перехода на сторону врага, к нему бежали, когда свои ловили за руку.

Сейчас страну атакуют банды халифата ИГИЛ (запрещенной в РФ организации — ред.) и к ним уже не перейти за пару рожков для автомата. Это прекрасно знают те, кто не смог вовремя сбежать в Европу. Сейчас они заново клянутся в любви своей первой родине. Они хотят домой под любым предлогом, за счет любого спонсора.

Подробности — в видеоматериале.