Катастрофа, которую всегда будут помнить

Сегодня на всех кораблях ВМФ России приспустили андреевские флаги — моряки вспоминают своих товарищей с подводной лодки «Курск». Она затонула в Баренцевом море ровно 10 лет назад.

Согласно выводам правительственной комиссии, в носовом отсеке субмарины взорвалась торпеда. Из 118 человек экипажа не выжил никто.

Репортаж корреспондента НТВ Сергея Холошевского.

Восьмой пирс военно-морской базы в поселке Видяево. 10 лет назад именно отсюда в свой последний поход ушла подводная лодка «Курск». Так получилось, что в спешке экипаж забыл взять с собой судовой колокол — рынду и икону, с которой освящался их корабль. Это была плохая примета, о которой вспомнили уже после трагедии. Теперь рында и икона находятся в музее, который открыли в бывшей казарме экипажа «Курска».

Бурдин Роман, сотрудник музея: «Это кабинет командира АПРК „Курск“ Геннадия Петровича Лячина, капитана первого ранга. Здесь все сохранилось так, как было до его отхода в море в последний рейс».

Фотографии, наполовину съеденные морской водой, записные книжки офицеров, часы, остановившиеся 12 августа 2000 года… Записка капитан-лейтенанта Колесникова, о которой стало известно в те дни, была не единственной.

Моряки «Курска», выжившие после взрывов, перед смертью прощались с родными. Вот что писал своему сыну офицер-подводник: «Ты теперь в семье останешься старшим мужчиной. Помни, на тебе большая ответственность…»

Анна Васильева: «За 10 лет, конечно, все изменилось, и жизнь изменилась, все по-другому стало. Он не увидит, как выросли дети. 10 лет прошло, а все это он уже не увидит никогда».

Вскоре после гибели «Курска» в Видяево появился православный храм. Войдя в храм, отец Сергий остановился у иконы Божьей Матери, спасающей на море. Под образами святых — 118 свечей, по одной на каждого погибшего моряка. Неугасимая лампада «Курска», сделанная из плафона аварийного освещения девятого отсека, — еще одна святыня, появившаяся после трагедии.

Отец Сергий, настоятель храма поселка Видяево: «Почему-то именно эти события нас сплачивают, и в них мы начинаем чувствовать себя, действительно, народом. Рана незаживающая, она всегда, до конца наших дней останется с нами».

Через год после трагедии за операцией по подъему затонувшей лодки со дна Баренцева моря следила вся страна. А уже через восемь лет ходовую рубку «Курска» журналисты случайно нашли на свалке. То, что одни посчитали простым куском металла, для других продолжало оставаться символом и памятью о погибших моряках.

Поселок Видяево, на который 10 лет назад было больно смотреть, преобразился. Глава администрации показывает отремонтированные дома, поликлиники, спортивный центр. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Через 10 лет о трагедии в Видяево помнят все, даже дети, которые тогда еще не родились.

Лера Зеленцова: «Погибли все члены экипажа. И вся родня, которая была, уехала в разные города, потому что здесь все об этом напоминает».

К тренировке спасения экипажа с затонувшей лодки моряки теперь относятся по-особому. Борьба за живучесть — не пустые слова.

Михаил Полещиков, командир подводной лодки: «Наша любимая фраза — „Экипаж — одна семья“. Это не просто слова из песни, это действительно так. Если будет ошибка, то это будет ошибка не одного человека, а всего экипажа».

Владимир Фомичёв, мичман, 25.40: «На этой лодке погиб мой ученик, Яша Самоваров, которого я учил, воспитывал. С первого дня и до последнего… Не может это забыться! Для меня Яша был как ребенок родной. Учиться, знать — это обязанность каждого. Ни на кого не надо надеяться. На себя только, и еще раз на себя…»

Через 10 лет после трагедии моряки Северного флота выходят в море, оставив все сомнения на берегу.

Александр Будаладов: «Да нет, никто не боится. Все это наша судьба, наша служба».

Алевтина Нефёдкова в этом году приехала в Видяево, как она говорит, проведать сына. Его тело после взрыва торпеды не нашли даже подняв лодку на поверхность. Он служил как раз в первом отсеке.

Алевтина Нефёдкова: «Наденешь, говорю, бескозырку, будешь во флоте служить. И он мне пишет: „Да, мам, ты правду говорила, иду в бескозырке по Питеру, ленточки развиваются, такая красота!“ Для матери никогда не сгладится эта боль. Я же мать».