Итоги года с президентом России

Дмитрий Медведев в прямом эфире ответил на вопросы руководителей трех российских телеканалов: Первого, России и НТВ — Константина Эрнста, Олега Добродеева и Владимира Кулистикова.

Константин Эрнст: «Дмитрий Анатольевич, здравствуйте!
На протяжении этого года Вы неоднократно встречались с нашими коллегами, журналистами ведущих телеканалов, обсуждая актуальные проблемы экономики и политики. Мы благодарны Вам за возможность обсудить итоги уходящего года в прямом эфире трех федеральных каналов: НТВ, „России“ и „Первого“».

Дмитрий Медведев: «Добрый день, коллеги. Нам действительное есть о чем поговорить и есть что вспомнить, что обсудить».

Константин Эрнст: «Дмитрий Анатольевич, 2009-й — непростой год. Страна столкнулась с новыми вызовами. Каким Вам видится уходящий год? Что получилось, а что нет?»

Дмитрий Медведев: «Знаете, конечно, год был очень сложный. Он принес довольно много драматических событий. Я думаю, что всем нашим гражданам в этот год было нелегко. Самый главный итог — это то, что мы выстояли, мы выдержали, мы продолжили развитие и мы, на мой взгляд, заплатили относительно небольшую цену за тот международный финансово-экономический кризис, который разразился на планете.

Что удалось? Удались, на мой взгляд, минимум три вещи. Первое и самое главное — мы сохранили социальную стабильность. Мы обеспечили тот набор социальных выплат, который обещали. Ни одно социальное обязательство не прекращено. Наоборот, в этом году мы переходим к новой системе выплаты пенсий, мы начали платить пенсии в повышенном объеме. Причем рост этот — не только за счет, что называется, номинального изменения, но это и реальный рост. Практически на треть в номинале и на четверть в реальном измерении повысились пенсии. И в следующем году эта работа будет продолжена. Вот это первое и, наверное, самое главное.

Второе. Нам удалось обеспечить финансовую стабильность. С этим были проблемы. Год начался очень тревожно. Правительству, Центральному банку необходимо было предпринять все усилия для того, чтобы навести порядок в финансово-кредитной сфере, обеспечить стабильность национальной валюты, обеспечить нормальную работу наших банков, не дать им свалиться, не дать развиться сценарию, который был в 98-м году.

Все это было сделано. Финансовая система стабильна, она работает, более того, в этом году мы получим инфляцию существенно ниже, чем в прошлом году. В прошлом году она была около 13 процентов, а в этом году она будет в районе 9 процентов.

Ну и, наконец, третья вещь. Мы смогли все-таки запустить механизмы поддержки системообразующих предприятий. Ни одно крупное предприятие не находится в состоянии банкротства. Всем оказана поддержка, коллективы трудоустроены, в тех случаях, когда, допустим, производство на тот или иной период было остановлено, выплачиваются пособия, выделяются иные меры финансовой поддержки. Вот эти три вещи, на мой взгляд, ключевые, и если говорить откровенно, я считаю, что это сделать удалось.

Что не удалось? Во-первых, у нас осталась прежняя экономическая система, основанная на сырьевом рынке, основанная на продаже нашего сырья, прежде всего наших энергоносителей. Конечно, эта задача за один год не решается, но это для нас явно обстоятельство, которое тормозит наше развитие сегодня. С одной стороны, мы получаем большие деньги от экспорта сырья, но, с другой стороны, мы понимаем: только за счет сырья развивать экономику невозможно, тем более что провалы в ценах на сырье очень быстро и очень больно отражаются на состоянии нашей экономики.

Второе. У нас много неконкурентоспособных предприятий, которые должны переоснащаться, превращаться в современные. И поэтому для нас крайне важно, чтобы инновационный характер развития производств стал преобладающим.

Наконец, на мой взгляд, что нам не в полной мере удалось, — это совладать с безработицей. Это тоже очень сложная и серьезная проблема. Мы ею занимались, была разработана целая программа, которая в принципе сдержала темпы роста безработицы, уменьшила количество незанятых людей. Но с этой проблемой в полной мере нам справиться не удалось. Эта работа будет продолжена».

Константин Эрнст: «Дмитрий Анатольевич, большинство основных мировых СМИ дружно рапортуют практически об окончании кризиса. Но кажется, что глобально ничего не изменилось, не устранены первоначальные причины. Скажем так, произведен косметический ремонт. Что Вы думаете по этому поводу?»

Дмитрий Медведев: «Я боюсь, что это правильно. На самом деле глобально ничего не изменилось. Мы несколько раз в этом году встречались с коллегами — руководителями государств в формате „двадцатки“ и „восьмерки“. Действительно, предложены определенные механизмы решения накопившихся в мировой экономике проблем. Мы начали заниматься выстраиванием новой финансовой архитектуры, но говорить о том, что ситуация такова, что эти кризисы исключены и что, допустим, следующий год будет беспроблемным, было бы абсолютно неверным.

Наоборот, практически все аналитики сходятся в том, что выход из кризиса будет достаточно медленным, к сожалению. И обольщаться по поводу, скажем, темпов роста в следующем году не приходится.

В этом году наша экономика, к сожалению, уменьшилась на 8,7, может быть, даже чуть больше процентов. То есть наш валовой внутренний продукт уменьшился на эту сумму.

В следующем году, мы надеемся, будет прирост валового внутреннего продукта. В каких пределах? Пока сказать сложно, но по расчетам аналитиков, это где-то от 2,5 процентов. Может быть, при оптимистическом развитии событий, — до 5 процентов. Если это будет так, это будет прекрасный результат. Но это показывает, что выход из кризиса не будет быстрым. Слишком велик груз проблем, накопившихся в мировой экономике, плюс те проблемы, которые на самом деле отягощают нашу экономику, потому что на собственно мировые экономические проблемы наложилась наша экономическая отсталость. Это, к сожалению, факт».

Олег Добродеев: «Возвращаясь к тому, что Вы сейчас сказали, Дмитрий Анатольевич, почему вообще модернизация как основная тема заявлена именно сейчас, в самый, наверное, непростой для нашей экономики вообще период?»

Дмитрий Медведев: «Вы знаете, поэтому она и заявлена, что для нашей экономики наступил самый непростой период. Если бы у нас продолжался период быстрого и очень благополучного развития, связанный с ростом цен на энергоносители, может быть, и решение о необходимости сплошной модернизации нашей экономики и перехода на инновационный путь развития, оно бы, может быть, произошло чуть позже. Но сейчас мы все абсолютно уверены в том, что без перехода к модернизации у нашей экономики нет будущего, даже несмотря на то, что она опирается на огромные природные богатства нашей страны. Они кормили и наших предков, и нас кормят. Но нельзя все время проедать природные богатства, хотя у нас их много.

Во-первых, нужно научиться их правильно использовать. Мы продаем много нефти и газа. Само по себе это неплохо, но гораздо лучше, если мы будем продавать уже переработанный газ и переработанную нефть, то есть так называемую продукцию более высокого передела, заниматься газохимией, нефтехимией, строить соответствующие нефтеперерабатывающие заводы и газоперерабатывающие заводы у наших границ.

И, конечно, если мы не предпримем мер по переходу к современной, высокотехнологичной экономике, мы не сможем никогда справиться с технологической отсталостью, не сможем изменить нашу экономику радикальным образом. И тогда мы будем в большей степени зависеть от той цикличности, которой подвержена мировая экономика. При любом провале, при любом изменении мировой экономики, при любых даже неприятных, каких-то небольших событиях, которые будут происходить, мы на них будем очень быстро реагировать.

Есть такой термин в отношении рынка ценных бумаг, например, нашего рынка ценных бумаг, — он очень зависимый, как иногда говорят экономисты, волатильный, он „прыгает“ туда-обратно. Вот, по большому счету, и наша экономика такой будет, если мы будем основывать ее только на торговле сырьем.

Поэтому модернизация — крайне необходимая вещь, начинать ее нужно было вчера. Сейчас мы уже подготовили все решения для этого. Создана президентская комиссия, которая этими вопросами занимается. Эта работа будет продолжена тотально по всей стране.

Определены пять приоритетов модернизации: это и энергоэффективность, и создание новых видов топлива, и развитие ядерной энергетики, и развитие информационных технологий, развитие космических технологий, развитие здравоохранения и прежде всего производства лекарств. Вот по всем этим чувствительным направлениям мы должны сделать прорыв, сделать качественный скачок вперед».

Владимир Кулистиков: «Дмитрий Анатольевич, чтобы „Россия — вперед“, как Вы писали в своей статье, как Вы говорили в Послании, нужно отказаться от некоторых неприятных российских традиций, например, от вековой коррупции, от настроений иждивенчества. Но у самой модернизации в России есть довольно жутковатые традиции. Петр Великий, помним, брил бороды, рубил головы. Сталин стер миллионы в лагерную пыль.

Вы говорите (когда говорите о модернизации) о том, что нужно развивать демократические институты, гражданское общество, опираться на право, на экономические стимулы. Вы действительно верите, что в стране, где народ от перемен, в общем, по привычке не ждет ничего хорошего, наверное, со времен отмены Юрьева дня, можно гуманными, демократическими, ненасильственными методами проводить эффективную модернизацию?»

Дмитрий Медведев: «Владимир Михайлович, я верю в это по нескольким причинам. Во-первых, наш народ сильный, подготовленный, умный. Он способен к изменению, он способен меняться не только из-под палки, но и имея эту задачу как внутреннюю цель. Это первое.

Второе. Большинство наших соседей прошло практически такой же путь. Да, у каждого своя история. У кого-то было больше диктатов, у кого-то меньше, кто-то развивался более плавно, кто-то развивался гораздо более драматично. Но в целом другие народы нашли в себе силу и внутренний мотив развиваться под влиянием собственных целей, под влиянием необходимости быть сильными, независимыми, эффективными, мощными. Что же, мы этого не сможем сделать?

Поэтому я считаю, что модернизации, которые проводились насильственным путем, они все в прошлом. Я, кстати, не отрицаю некоторой пользы, которую они принесли в конечном счете, но метод, которым это проводилось, абсолютно неприемлем.

Поэтому мы пойдем, как говаривал наш классик, своим путем. Модернизация должна основываться на эффективности и на внутреннем желании людей меняться. Это самое главное».

Олег Добродеев: «Дмитрий Анатольевич, а как Вы оцениваете последние региональные выборы, которые прошли в Москве, в других регионах?

Безусловно, победа „Единой России“, я думаю, ни у кого не вызывает никаких сомнений, но мы хорошо помним Вашу встречу с руководителями думских фракций и те замечания, которые после этого в прямом эфире главных общероссийских каналов они сделали. Речь шла о нарушениях в ходе той выборной кампании. И, насколько мы знаем, большое количество исков сейчас также рассматривается в судах. Что Вы скажете?»

Дмитрий Медведев: «Я действительно встречался с руководителями наших политических фракций в Государственной думе. У нас был предельно откровенный и честный разговор, они высказали свои претензии. Думаю, что, во всяком случае, по ряду обстоятельств они могут быть справедливыми. Сейчас идет их проверка.

Что показывает текущая ситуация? Во-первых, исков, о которых Вы сказали, в судах не так много, как можно было бы подумать сразу же после проведения выборов. Их всего около 450–460 по России в целом. В Москве, где было тоже много претензий, всего где-то 20 с небольшим требований находятся в судах, и, по-моему, 37 было мер прокурорского воздействия.

Это само по себе, конечно, тоже должно нас настораживать, потому что, скажем так, общая юридическая обстановка по итогам выборов показывает, что выборы прошли не стерильно, кое-где были нарушения. Наиболее серьезные сложности были в Дербенте, буквально несколько дней назад состоялись решения».

Олег Добродеев: «Вчера».

Дмитрий Медведев: «Да, вчера верховный суд Дагестана подтвердил решение суда нижестоящей инстанции о том, что он сохраняет решение суда первой инстанции и отменяет выборы, результаты выборов. Там будут новые выборы. Вы знаете, неприятно, но это все-таки показывает, что демократические институты работают, что если люди не довольны результатом, считают, что были нарушения, можно добиться судебного решения — выборы отменяются и будут проводиться заново уже в следующем году.

Но в целом количество нарушений — оно точно не было массовым и оно точно не свидетельствует о том, что воля избирателей была существенным образом изменена. Нет. Выборы все-таки подтвердили существующий расклад политических сил. Но мы должны сделать все, чтобы те проблемы, с которыми мы столкнулись, больше не повторялись. И здесь я абсолютно поддерживаю позицию всех наших политических партий.

Кстати, за это выступает и победитель на выборах — „Единая Россия“, потому что у них тоже были свои претензии. Они тоже обращались с исками в суд, в общем, все чем-то не довольны. Но это нормально, это отчасти, если хотите, болезнь роста. Мы должны с этим разобраться.

Поэтому в Послании Федеральному собранию в этом году я как раз основное место уделил региональному вопросу, в том числе и региональным выборам, то есть демократическим институтам, которые формируются на региональном уровне власти. Прошлое Послание было посвящено федеральному уровню. Кстати, хочу специально это отметить, в этом году была хорошая работа. Я благодарю Федеральное собрание, всех депутатов и политические партии. Все те десять политических инициатив, которые я выдвинул, они все приняты, все законы действуют.

Я считаю, что в результате этого наша политическая система стала лучше. Может быть, она не превратилась уже полностью в современную, но она точно стала лучше. Она требует совершенствования, но она меняется. Теперь мы сделаем то же самое на региональном уровне. И, кстати, в том числе имея в виду и последствия этих выборов, для того чтобы порядок голосования был более точным.

Например, наши граждане высказывали свои претензии по поводу того, как организовано голосование в некоторых случаях. У них есть сомнения по поводу того, как считают, как выглядят эти урны. Пожалуйста. Нужно только на это запланировать деньги и мы на это пойдем. Я говорил с председателем Центральной избирательной комиссии. В конечном счете, уже, я надеюсь, в достаточно ближайшей перспективе у нас все участки будут оснащены автоматизированными системами для голосования. И результат выборов будет определяться сразу же после того, как упал последний бюллетень в урну. Нормально. Это демократия. Придется на нее потратиться. Другие страны тратятся, и мы потратимся».

Олег Добродеев: «Там же — представительство партий в региональных эфирах. Вещь, которая стала работать сейчас на федеральном уровне».

Дмитрий Медведев: «Да, да. Все, кто хочет, должен иметь такого рода возможность. Возможности, кстати сказать, по использованию региональных средств массовой информации — тоже возникали вопросы. Использование помещений. Я помню, мне партии говорили: „Вот, мы не можем что-то заарендовать“. По всем этим вопросам нужно будет навести порядок. Я за этим буду специально следить».

Константин Эрнст: «Дмитрий Анатольевич, в России четыре парламентских партии. Но мне представляется, что Вы довольно скептически относитесь к их способности адекватно отражать настроения и мнения всего общества, иначе трудно объяснить Ваши встречи с лидерами непарламентских партий и представителями общественных организаций, многие из которых критически относятся к власти. Что Вам дают эти встречи?»

Дмитрий Медведев: «Вы знаете, демократия никогда не бывает всеобъемлющей. Никогда не бывает политической системы, которая бы покрывала все предпочтения граждан. Никогда не бывает политической системы, где все партии полностью закрывают все политические предпочтения, все интересы людей. Да, у нас сейчас в нашем Федеральном собрании представлены четыре политические партии. В общей сложности у нас есть семь политических партий, которые работают в стране, зарегистрированных, то есть официально признанных и являющихся федеральными партиями.

Когда я общаюсь и с представителями партий, имеющих фракции в парламенте, и с теми, кто не имеет своих фракций в парламенте, основная цель простая — я хочу выяснить, чем живут люди, отдающие им свои голоса, хочу выяснить, какие предпочтения есть у этих политических партий, надеясь на то, что они честно и адекватно отражают взгляды своих избирателей. Вот в чем смысл этих встреч. Они, кстати, проходят иногда достаточно бурно в обсуждении самых сложных вопросов, но всегда заканчиваются позитивом. По итогам этих встреч я всегда даю поручения и Администрации президента, и Правительству и по изменению законов, и по каким-то конкретным ситуациям, иногда даже даю поручения правоохранительным структурам разобраться.

Поэтому я считаю, что и четыре политические партии, которые представлены в Государственной думе, и три другие партии — это все основа нашей демократической политической, партийной системы, которая тоже будет развиваться. Никто из нас не знает, сколько будет партий, допустим, через 10–15 лет. Может быть, будет семь, может быть, будет больше десятка, а может быть, мы в какой-то период выйдем на ту тропу, по которой стала развиваться американская демократия, которая базируется на двух партиях. Это должны выбрать сами граждане, и помочь им должны политические партии, которые должны быть действенным элементом политической системы».

Константин Эрнст: «А какое место в политической жизни России Вы видите для представителей внесистемной оппозиции, для таких людей, как Касьянов, Каспаров?»

Дмитрий Медведев: «Вы знаете, так называемая внесистемная оппозиция, она потому и внесистемная, что она себя внутри политической системы не видит. Они сами выбрали такое место. Это их право. Я отношусь к этому с уважением, если при этом не происходит нарушения нашего законодательства — избирательного, законодательства об общественных объединениях, о митингах и так далее. То есть если так называемая внесистемная оппозиция действует в пределах закона, пусть себе работает, как ей нравится. Они тоже, наверное, отражают чьи-то предпочтения, правда, я иногда затрудняюсь ответить, чьи. Но это уже вопрос внутренней оценки, не хотел бы никого обижать.

Что же касается двух граждан, которых Вы упомянули, это в принципе известные люди в стране. Один из них — бывший председатель Правительства, второй — бывший очень известный шахматист».

Владимир Кулистиков: «Дмитрий Анатольевич, я бы все-таки не ставил равенство между всеми партиями в смысле их претензий по поводу выборов. Мне кажется, партия, которая является действительно основной, правящей партией, которая пользуется поддержкой основного числа избирателей, несет особую ответственность за чистоту демократических процедур в стране. И она должна как никто другой резко реагировать на проявления административного рвения, которое ведет к таким некрасивым вещам на выборах.

И, конечно, еще есть очень большая сфера ответственности у этой партии — это сфера государственного управления. Начну эту тему с незабываемого воспоминания, впечатления, которое я получил, слушая Вас в Георгиевском зале. И не только от Вашего выступления, но и от того, что я наблюдал в самом зале. Меня поразило, что некоторые люди, там присутствовавшие, проявляли такое удивительное совершенно равнодушие по поводу того, что говорилось. Они обсуждали какие-то свои вопросы, некоторые тяжело переживали последствия предыдущего московского вечера, другие играли в мобильный телефон. И таких людей, я Вас уверяю, было достаточно много.

И вот я о чем подумал. Вы ставите какие-то задачи, принимаете какие-то решения. Но у нас страна очень протяженная, она раскинулась по часовым поясам шире, чем любая другая страна. Между Вами и практической жизнью — армия чиновников, тьма чиновников. Скажите, пожалуйста, что Вы делаете для того, чтобы Ваши решения на местах воплощались в жизнь, а не превращались в пародию на самих себя?»

Дмитрий Медведев: «Владимир Михайлович, тех, кого запомнили, присутствовавших на Послании, списочек мне потом передайте по окончании передачи».

Владимир Кулистиков: «Всенепременно».

Дмитрий Медведев: «С ними отдельно разберемся».

Владимир Кулистиков: «Я думаю, я стану очень популярным человеком у чиновников».

Дмитрий Медведев: «Уверен в этом. Очки заработаете очень серьезные. Или потеряете что-нибудь».

Владимир Кулистиков: «Заработаю. Или что-то могу потерять».

Дмитрий Медведев: «А если говорить серьезно, понимаете, у нас действительно очень неоднородная страна и управленческий корпус тоже неоднородный. Я скажу так. Тот, кто готов меняться, тот, кто понимает, что без модернизации экономики, без модернизации политической системы у нашей страны нет будущего, тот должен работать и будет работать. А тот, кто считает, что можно плыть по течению (у нас есть такие люди и на региональном уровне, и на федеральном уровне, никто не идеален), тогда нужно просто для себя будет принять решение: может, пора на отдых уходить? Поэтому этот процесс будет продолжен.

Я могу Вам сказать одну вещь: я не сторонник безумных кадровых революций, это просто неправильно, неэтично по отношению к людям и даже опасно для страны. Но в то же время, обновление должно быть реальным. За последние полтора года уже приблизительно пятая часть губернаторского корпуса — это новые губернаторы. Это не значит, что они свободны от недостатков, но это новые люди — люди, которые готовы сейчас работать в новых условиях, надо дать им возможность попробовать себя, поэтому будем проводить эту кадровую работу и дальше.

Я сформировал список из тысячи перспективных, приличных, на мой взгляд, интересных людей, которые могли бы занять высокие должности в нашей стране, причем не только в политике, но и в бизнесе, и в других структурах, которые являются определяющими для существования нашего государства. Так вот из первой сотни уже двадцать восемь человек назначены на должности. Честно сказать, я даже не ожидал, что это произойдет так быстро. Это здорово, практически треть уже получила назначения. Это действительно современные и достаточно молодые люди, которые хотят работать в самых разных сферах нашей жизни.

И последнее, о чем Вы сказали, — ответственность главной политической силы. Я здесь с Вами не могу не согласиться. Политические партии вообще должны отвечать перед людьми, перед своими избирателями, а политическая партия, которая доминирует в стране, победившая политическая партия, как у нас принято говорить, партия власти, она, конечно, ответственна за все. Это и ее преимущество, и ее бремя, и она должна этим преимуществом правильным образом распоряжаться. Она несет ответственность за все, в том числе и за те результаты, которые демонстрирует на выборах.

Поэтому, конечно, я продолжу эти политические контакты и с нашими политическими партиями, и в том числе с нашей ведущей политической партией, которая сегодня обладает возможностью формировать, по сути, органы власти в субъектах Федерации и которая предлагает президенту кандидатов на должность губернаторов. Это высокая ответственность».

Олег Добродеев: «Дмитрий Анатольевич, в минувшем году среди, очевидно, очень больных и непростых тем была, безусловно, тема милиции, которая вызвала и в наших эфирах, и в обществе острейшую дискуссию. Мы сами прекрасно понимаем, что поводы были и поводы были очень и очень серьезные. Что, по-Вашему, необходимо здесь сделать, что предпринять?»

Дмитрий Медведев: «Поводы серьезные и претензий у наших граждан к работе Министерства внутренних дел накопилось немало. Сразу же скажу одну вещь — сегодня я подпишу указ о совершенствовании деятельности Министерства внутренних дел, где будут предусмотрены и организационные изменения, и изменения некоторых финансовых вопросов, и некоторые правовые вопросы, а также кадровые.

Претензий много, часть из них, безусловно, абсолютно справедлива. Люди хотят, чтобы их защищали безупречные в нравственном, а уж тем более в правовом плане сотрудники милиции, и хотят доверять им. Я уверен, что мы сможем создать такую структуру. Но при этом (и это тоже абсолютно точно) огромное количество, подавляющее большинство сотрудников Министерства внутренних дел — это честные, преданные своему делу люди.

Вы знаете, наверное, и деятельность милиции, и деятельность полиции в других странах не всегда нравится, но, когда что-то происходит, люди все равно идут туда, и нет другого пути. И зачастую сотрудники милиции, люди в погонах, они выходят на передний рубеж борьбы с преступностью. Только в этом году больше 300 человек у нас погибло. Это очень печальные цифры.

Но эти люди отдали свои жизни за то, чтобы мы с вами могли жить и трудиться в нормальных условиях, просто для того, чтобы был на улицах порядок, защищая нас с вами.

Поэтому здесь, безусловно, нужны изменения достаточно жесткие, серьезные и они будут. Но в то же время нужно сохранить костяк Министерства внутренних дел, способный к серьезной полноценной работе, к ответственной работе. И мы это тоже будем учитывать, потому что в Министерстве внутренних дел достаточное количество профессионалов для того, чтобы и с преступностью бороться как следует, и порядок на улицах обеспечивать, и защищать наши интересы в тех или иных регионах».

Олег Добродеев: «Но есть ведомства, где Вы совсем недавно провели настоящую кадровую революцию, не совсем МВД, но тоже ведомство стержневое — система наказаний (ФСИН). Вы одновременно в начале ноября уволили порядка 20 руководителей ФСИНа. Это огромное количество людей, причем были уволены очень многие руководители региональных отделений ФСИН, в том числе это Москва, Санкт-Петербург, и даже руководители таких знаковых исправительных учреждений, как Бутырская тюрьма, Матросская тишина. Скажите, с чем связана такая жесткость в принятии этого решения?»

Дмитрий Медведев: «Порядка нет. Надо наводить его, в том числе и в системе исполнения наказаний. Наша система исполнения наказаний не менялась десятилетиями. Она имеет очень значительные недостатки и, к сожалению, зачастую она сама по себе не хочет меняться. Поэтому приходится наводить порядок, приходится приглашать новых людей, которые способны к изменениям.

Что же касается того, что надо сделать в системе исполнения наказаний и вообще в системе назначения наказаний. Вы знаете, наказание — ведь это не только кара. Мы должны делать так, чтобы человек после выхода из тюрьмы или из исправительно-трудового учреждения все-таки превращался в нормального, подготовленного к обычной жизни человека, а не в криминального вожака какого-то, который сколачивает вокруг себя новую криминальную структуру и потом снова попадает на зону. Для этого нужно менять и систему исполнения наказаний, то есть отбытия наказаний, и систему назначения наказаний.

Вот смотрите, конечно, если говорить о преступлениях против личности, об особо опасных преступлениях, наказание должно быть жестким. Надо разбираться со всеми такими проявлениями, нужно наказывать за посягательство на жизнь, на здоровье. Причем если говорить о мерах наказания, то для таких вот граждан, которые совершают эти преступления, они должны быть исключительно высокими. Отморозков нечего жалеть.

Но в то же время мы должны понимать, что, например, за некоторые виды экономических преступлений, преступлений, связанных с налоговыми действиями, вовсе необязательно на стадии предварительно следствия, например, сразу же людей законопачивать в тюрьму, тем более что потом их приходится выпускать. Это вопросы к качеству следствия. Нужно работать качественно, нужно проводить следственные мероприятий в соответствии с законом, добиваться получения качественных доказательств, а не вытаскивать их другими способами.

Поэтому это должны быть несколько процессов. С одной стороны, мы должны совершенствовать систему наказаний. С другой стороны, мы должны подумать о том, какие наказания соответствуют в лучшей степени тем или иным правонарушениям. Например, во всем мире развиты меры наказаний, не связанные с лишением свободы. Есть ограничения свободы, есть просто контроль за действиями лица, которое, допустим, подверглось такому наказанию».

Олег Добродеев: «Браслеты всяческие».

Дмитрий Медведев: «Браслеты те же самые. Почему нам это не использовать? Вполне можно. Я посмотрел, несколько раз приносили мне документы о помиловании. Грустно на это глядеть. Гражданин украл шапку за 500 рублей, ему сразу два года тюрьмы. Зачем? Он что, лучше оттуда выйдет?

В общем, здесь нужно разбираться. Нужно разбираться, нужно менять законодательство. Агрессивных, опасных, абсолютно десоциализированных нарушителей закона строго карать, а тех, кто может быть исправлен без лишения свободы, наказывать иначе. И на это направлена и реформа федеральной системы исполнения наказаний, и реформа уголовного законодательства и уголовного процесса. Мы будем обязательно этим заниматься, потому что это очень важная составляющая часть общественно-политического спокойствия, нормальной жизни в нашей стране, порядка на улицах. Поэтому вот здесь буду наводить порядок».

Константин Эрнст: «Дмитрий Анатольевич, а вот Вы сказали об указе, который сегодня подпишете. Это и есть начало реформирования системы МВД?»

Владимир Кулистиков: «И контуры указа какие-то можно сейчас обозначить?»

Дмитрий Медведев: «Давайте все-таки дождемся выхода указа. Я, конечно, понимаю, что вам интересно».

Константин Эрнст: «Новость в прямом эфире».

Дмитрий Медведев: «Да, это новость в прямом эфире. Но, если говорить о цели этого указа, это именно меры по оптимизации, по реформированию деятельности МВД, конечно. В этом смысл».

Константин Эрнст: «Дмитрий Анатольевич, а Вам знакомо понятие „басманное правосудие“?»

Дмитрий Медведев: «Да, я слышал этот термин. Я не уверен, что он является точным или корректным. Но если под „басманным правосудием“ понимается принятие несправедливых решений любым судом в самых разных местах нашей страны, то есть так называемых неправосудных решений, как говорят юристы, то это зло и с этим нужно бороться, бороться мерами юридического реагирования. Такие решения или приговоры должны отменяться, а если они приняты под воздействием тех или иных обстоятельств, будь то деньги, политическое давление, иные факторы, — лица, которые такие приговоры и решения принимают, должны подвергаться ответственности, нести ответственность перед законом, перед страной».

Константин Эрнст: «Тема гриппа обострила разные проблемы, в том числе и проблему лекарств. Все каналы активно делали сюжеты. И надо отдать должное, что российская власть оперативно и адекватно среагировала на это. Но, тем не менее, когда, особенно малоимущим людям, стоит ждать улучшения ситуации в этом направлении?»

Дмитрий Медведев: «Знаете, с лекарствами у нас ситуация не очень хорошая. И это люди видят на своем примере, когда в аптеки заходят. Мало того, что цены выросли, особенно в период эпидемии гриппа, пришлось на это реагировать непосредственно и президенту, и Правительству, давать поручения прокуратуре, Министерству здравоохранения. Каналы, действительно спасибо, здесь показали ситуацию во всей ее полноте, что называется. Поэтому надо защищаться по лекарствам.

Что произошло? У нас лишь 20 процентов основных препаратов производится внутри страны, 80 процентов мы закупаем. Но это очень опасно. Случись какая эпидемия, нам просто вообще могут кислород перекрыть, не говоря уже о том, что многие лекарства (достаточно примитивные) мы способны делать сами, но почему-то за период послесоветского развития мы этот потенциал растеряли. Нужно возрождать свою фармакологическую промышленность. Фармацевтика должна развиваться, развиваться на принципах смешанного финансирования: и государственного, и частного. И мы этим обязательно займемся.

Грустно, когда у нас в стране из 20 наиболее популярных препаратов только два или три делаются в нашей стране: „Арбидол“, некоторые другие, которые являются наиболее востребованными препаратами, а самые простые вещи мы покупаем заграницей.

Но для того чтобы справить с ситуаций в текущем режиме, помимо инвестиций в фармацевтическую промышленность, мы должны еще следить за ситуацией на рынке лекарств, за ценами, потому что нельзя разрешать „борзеть“ производителям лекарств и аптечной сети. Если они будут выбрасывать на рынок лекарства по огромным, абсолютно немотивированным ценам, это приведет просто к социальному взрыву. Здесь мы порядок наведем. Прокуратура подействовала, Министерство здравоохранения поработало.

Мы вводим и специальные режимы. В частности, контроль за ценами (отпускными ценами и ценами производителей) и контроль за предельными размерами аптечной надбавки, то есть надбавки за посредничество. При помощи двух этих инструментов, я считаю, мы с ценами разберемся. Но для того чтобы получить абсолютно современную фармацевтическую промышленность, нам потребуются инвестиции, и только в этом случае мы будем получать и хорошие лекарства, и нормальные цены.

Для сведения. Для того чтобы придумать новый препарат, требуются огромные инвестиции. Вообще, в среднем в год изобретается до десятка новых препаратов. Не так много, как мы, наверное, думаем. И каждое новое изобретение почти стоит, может быть, около миллиарда долларов. О чем это говорит? Это очень большие инвестиции, это инвестиции в людей и очень нужные инвестиции. И если мы сможем развить свою фармацевтическую промышленность, мы получим и лучшее качество жизни, и нормальную ситуацию на рынке лекарств.

Именно поэтому фармацевтическое производство включено в пять приоритетов, которые установлены президентом».

Константин Эрнст: «И еще немного о здоровье. Накануне праздничных дней… Понятно, что глобально бороться в России с пьянством трудно, но есть какая-то безысходность. Новогодние праздники — мы отлично понимаем, что будет огромное количество аварий, и люди будут гибнуть. Мы это знаем, но ничего не происходит. Мне кажется, это „безысходка“, с которой надо бороться».

Дмитрий Медведев: «Надо бороться. Здесь, конечно, многое зависит от каждого из нас».

Владимир Кулистиков: «В смысле — нам надо пить перестать».

Дмитрий Медведев: «Вы знаете, многим людям, которые к этому относятся неравнодушно, нужно прежде всего взглянуть на свое здоровье. В какой-то момент нужно опомниться, куда это ведет.

Что же касается ситуации, скажем, после праздников и на дорогах, Вы правы, она и так у нас очень тяжелая, мы не очень аккуратны в вождении, а уж тот, кто выпил, тот вообще теряет голову. Причем мы же знаем, как у нас обычно выпивают: сначала рюмку, вроде можно теперь, потом две-три, а потом — ладно, поехали.

Я считаю, надо запретить употребление алкоголя за рулем, и я внесу соответствующее изменение в законодательство. Мы пока не готовы к тому, чтобы разрешать употребление алкоголя за рулем, даже в небольших ограниченных количествах, потому что это, к сожалению, провоцирует реальное пьянство перед тем, как человек садится за руль».

Константин Эрнст: «Не умеют люди считать промилле».

Дмитрий Медведев: «Не умеют следить за своим здоровьем. Это очень важная и очень тонкая технология, этому нужно научиться. Когда будем готовы, тогда посмотрим, а сейчас я считаю, эта норма подлежит отмене. Я обращусь с соответствующим законопроектом об изменении правил дорожного движения в соответствующей части».

Константин Эрнст: «Еще одна новость в прямом эфире».

Дмитрий Медведев: «Не знаю, всех ли она обрадует, но, мне кажется, это нужно сделать».

Константин Эрнст: «Но для дела полезно».

Олег Добродеев: «Я хочу еще в развитие затронуть одну социальную, очень чувствительную тему — это тема трудовых мигрантов. Понятно, что приток трудовых мигрантов, рабочей силы для нашей страны — вещь абсолютно необходимая. Но точно так же очевидны и те колоссальные издержки, в том числе социальное напряжение, к которым поток этих людей, зачастую неподготовленных, неадаптированных к нашей жизни, приводит. Причем в зависимости от регионов — где-то, допустим, в Москве эта проблема достаточна острая, на Дальнем Востоке… Понятно, что это люди, которые приезжают из стран СНГ, из некоторых азиатских стран. Как Вы представляете, что здесь можно сделать, как можно и можно ли решить эту проблему?»

Дмитрий Медведев: «Нужно ее решать, потому что у нас огромная страна и для такой страны у нас не везде хватает рабочих рук. Мы вынуждены опираться и на рабочие руки, которые приезжают из-за границы. У нас в среднем в год приезжает около 12 миллионов человек на работу. И они выполняют очень важную работу, она, может быть, и незаметная, если по-честному говорить, очень часто не престижная, на которую не всякий российский гражданин согласится. Но она закрывают эти проблемы.

При этом их деятельность в нашей стране должна быть жестко регламентирована. Около 12 миллионов въезжают, а на самом деле регистрируются около 9–10, 2 миллиона — это серая зона. И это, может быть, еще достаточно оптимистический подсчет людей, которые приезжают к нам. Регистрация — четкая и жесткая, контроль за состоянием их здоровья, меры по их социальной адаптации к условиям жизни в нашей стране. Они по-русски должны говорить, они в Россию приезжают. Они должны заниматься своей коммерческой деятельностью, прилагать свой труд в соответствии с нашими правилами, налоги надо платить, санитарный контроль должен обеспечиваться. Если по всем этим параметрам мы ситуацию отрегулируем, тогда этот труд будет абсолютно прозрачным, понятным и очень нужным для нашей страны.

Но есть вещи, куда, я считаю, допустим, с документами, которые получены в другой стране, просто нельзя допускать. Мы говорили только что с Константином Львовичем, в отношении аварий, которые случаются, жуткие совершенно, безумные аварии, и зачатую они совершаются лицами, которые управляют транспортными средствами на основе водительских прав, выданных в других странах. Я не знаю, как их там выдают. У нас-то с этим не все в порядке, а там — не знаю как.

Поэтому, если ты приехал в Российскую Федерацию и если ты хочешь управлять транспортным средством для перевозки пассажиров, будь любезен пойти и получить российские права и в этом случае садиться за руль. Вот я считаю, что это решение будет очень правильным, и также в ближайшее время переговорю на эту тему с Министерством внутренних дел».

Константин Эрнст: «Дмитрий Анатольевич, недавно Вы назвали самой серьезной внутриполитической проблемой в стране состояние дел на Северном Кавказе. Что, как Вам кажется, нужно предпринять для нормализации и создания стабильности в этом важном российском регионе?»

Дмитрий Медведев: «Да, это на самом деле очень сложная проблема. И если бороться с бандитами за последние годы в целом мы научились, хотя терроризм периодически поднимает свое отвратительное лицо и совершает преступления, эта проблема тоже не закрыта, но мы хотя бы научились на нее все-таки достаточно четко и быстро реагировать. И основные очаги терроризма на Северном Кавказе разгромлены.

Но проблемы остаются. Проблемы, связанные с неустроенностью жизни. На Северном Кавказе какое количество в республиках безработных? Существенно большее, чем в других территориях нашей страны. Если говорить об Ингушетии — это вообще до 50 процентов населения».

Олег Добродеев: «Дагестан».

Дмитрий Медведев: «Дагестан, там процентов 10–15, но тоже еще нужно точно посмотреть, какая это цифра. В Чеченской Республике — около 30 процентов. Создавать надо рабочие места и затягивать туда бизнес, экономические проекты.

Как только начинает формироваться нормальная экономическая среда, у людей мозги меняются, у них уже появляется желание строить, заниматься созданием своего дома, в школу отправить детей. А, конечно, если вокруг разруха, очень легко воспользоваться этим. Тогда приходят люди из-за границы и местные сумасшедшие, а также радикалы, и начинают убеждать в том, что единственный способ поправить свое материальное положение — это положить голову и совершить преступление.

Поэтому экономика и социальная сфера — ключ к изменению ситуации на Кавказе. Я об этом сказал в Послании. Мы только что утвердили программу по развитию Ингушетии и дальше будем заниматься другими кавказскими республиками. Нужен специальный пригляд за ситуацией, отдельный пригляд за ситуацией. Я говорил о том, что должен быть человек, который отвечает за эту ситуацию. Такой человек обязательно будет назначен».

Константин Эрнст: «Скоро ли он появится?»

Дмитрий Медведев: «Скоро».

Константин Эрнст: «Дмитрий Анатольевич, российская армия сегодня — это не то, что было 10 лет назад. У нас за последнее время были поводы ею гордиться. Но, тем не менее, проблем в армии — начать и кончить. Хотелось бы понять Ваши приоритеты в этой сфере».

Дмитрий Медведев: «Действительно, наша армия изменилась. Я хотел бы согласиться с Вами, что ситуация там уже не такая, как была, скажем, 10 лет назад. Российская армия показала, на что она способна, что бы там ни говорили, в том числе и при отстаивании коренных интересов нашей страны и защите наших граждан, в том числе и в Южной Осетии.

Тем не менее проблем очень много. Военная техника устаревает. Военнослужащие должны получать адекватное вознаграждение за свой труд, за свою службу. Система организации армии должна быть другой.

Поэтому в этом году, если говорить о правовой, об организационной стороне вопроса, все необходимые решения были приняты, некоторые из них достаточно болезненные. Но именно они закладывают основу нового облика Вооруженных Сил Российской Федерации. У нас уже в соответствии с теми решениями, которые я как Верховный Главнокомандующий утвердил, все части являются частями постоянной готовности. Что это значит?

Это не так называемые кадрированные подразделения (если вы когда-то с этим сталкивались, то знаете), то есть часть, где три-четыре офицера».

Константин Эрнст: «И много техники».

Дмитрий Медведев: «Много техники и два-три военнослужащих. Но воевать с этим невозможно, бессмысленно все это, только деньги на это уходят. Поэтому это должны быть части постоянной готовности, исходя из современного облика наших Вооруженных Сил, которые теперь тоже выглядят по-другому — пока на бумаге, но реформы уже начались и в практической плоскости.

А что означает переход к частям постоянной готовности? Уже сейчас по так называемому 400-му приказу министр обороны выплачивает материальные поощрения тем офицерам, которые хорошо зарекомендовали себя. Это очень существенная добавка — это добавка, которая позволяет выплачивать нашим хорошим офицерам довольствие или материальную составляющую, абсолютно сопоставимую с соответствующими платежами, которые делаются в западных странах.

Я считаю, что это нужно довести до конца в самое ближайшее время. У нас уже треть офицеров получают вот эту материальную добавку, часть денежного довольствия, денежного содержания от общей численности. В следующем году добавится определенная часть офицеров, и до 2012 года мы должны все части постоянной готовности, это, стало быть, все наши войсковые части и, стало быть, всех офицеров перевести на новые условия службы. Но за такое вознаграждение и служить не стыдно, и спрос должен быть другой.

Техника. Техника, к сожалению, тоже требует очень серьезной реконструкции, в это не вкладывали денег. Не потому, что кто-то желал развала нашей армии. Конечно, все мы любим свою страну и любим нашу армию. Денег не было. Деньги появились некоторое время назад, мы стали вкладывать деньги, и даже в этот очень тяжелый кризисный год мы практически не сократили финансирование основных видов вооружений. Техника будет поставляться новая, порциями, и в течение где-то 10 лет мы должны практически полностью переоснастить весь набор военной техники. Это тоже очень важная и очень капиталоемкая задача, но Россия должна иметь сильные вооруженные силы. У нас такая страна, которая не может существовать без вооруженных сил по понятным причинам. И я буду делать все для того, чтобы такого рода финансирование сохранялось».

Владимир Кулистиков: «Олег [Добродеев] болеет душой за пацанов на зоне, за нелегальных эмигрантов, а я, как и Костя [Эрнст], очень люблю силовиков».

Олег Добродеев: «Спасибо, Владимир Михайлович».

Дмитрий Медведев: «Издержки прямого эфира».

Владимир Кулистиков: «В рамках той программы, которую Вы намечаете по реформированию МВД, будет ли уделено должное внимание финансированию этой службы, потому что, конечно, не секрет, что зарплаты людей, которые ради нас ежедневно рискуют жизнью, порой унизительно малы?»

Дмитрий Медведев: «Вы имеете в виду сотрудников МВД?»

Владимир Кулистиков: «Да».

Дмитрий Медведев: «Конечно, нужно менять эту систему. Даже вопросов нет. Конечно, это связано с нашими нынешними финансовыми возможностями. Но мы обязаны посмотреть на все составляющие работы МВД, в том числе и на списочную численность. Может быть, где-то лучше ужаться — и меньшей численностью, но, выплачивая соответствующее вознаграждение, обеспечивать приход нормальных современных бескорыстных, но в то же время эффективных сотрудников Министерства внутренних дел. Чтобы они качественно служили, чтобы они честно отрабатывали.

Вы знаете, у меня много товарищей, которые после окончания университета, пошли не просто деньги зарабатывать, хотя такой соблазн у любого человека есть, это нормально, а пошли служить в милицию. Они у меня вызывают очень глубокое уважение, потому что при наличии блестящего университетского образования они выбрали очень трудный хлеб, они занимаются очень важным и очень часто критикуемым делом. Делают это по-честному и достойно. Я считаю, что таких людей в милиции очень много, нужно их просто поддержать. И на это как раз направлен тот документ, который я сегодня подпишу».

Владимир Кулистиков: «Теперь, если позволите, о трагедии, которая потрясла всю страну, о террористическом акте против „Невского экспресса“. Скажите, пожалуйста, как идет расследование, найдут виновных в этом злодействе?»

Дмитрий Медведев: «В том, что виновных найдут, у меня сомнений нет. Я не могу разглашать ту информацию, которую получаю от специальных служб и следственных органов. Следствие идет, оно должно вестись в закрытом режиме. Но версии есть, в общем, они достаточно известны и в некоторых ситуациях даже обыгрываются в средствах массовой информации.

Я уверен, что следствие вместе с оперативными работниками способно этих уродов разыскать, арестовать и судить. Наше государство с этим способно справиться, но помимо собственно следственной компоненты расследования последствий этого ужасного террористического акта мы должны подумать и о вопросах безопасности, в том числе и технической безопасности. Мы должны думать и о том, как обеспечивается техническая, технологическая, авиационная безопасность, скажем, во время воздушных сообщений.

То же самое касается и железной дороги. У нас огромная протяженность железнодорожного полотна в стране. За ним нужно не только ухаживать…»

Владимир Кулистиков: «Самая большая в мире».

Дмитрий Медведев: «Конечно. Но оно должно быть безопасным хотя бы в достаточной мере. И вот такие поручения по итогам разборов, с учетом того, что произошло, я дал и Министерству транспорта, и Российским железным дорогам. Сейчас там подготовлены предложения и не только подготовлены, они будут профинансированы до последнего рубля. Это обязательное требование».

Владимир Кулистиков: «Еще об одной трагедии, которая тоже всех потрясла, — пермской трагедии. Когда Вы говорили о тех людях, которые потворствовали, способствовали тому, что произошло, Вы сказали, что у них нет ни мозгов, ни совести. Вы знаете, какой-то такой безысходностью повеяло от этой Вашей формулировки, потому что если мозги можно как-то заменить инструкцией и палочной дисциплиной по выполнению этой инструкции, то вот совесть-то откуда может у людей взяться?»

Дмитрий Медведев: «Совесть — понятие нравственное и мы все должны этим заниматься. Совесть, конечно, у человека не возникает с рождения. Это вопрос школы, семьи, веры, наконец.

Но если говорить об этой еще одной ужасной трагедии, то, конечно, это следствие разгильдяйства и расхлябанности, просто достигшей запредельного уровня. Уму непостижимо, как могло прийти в голову устраивать пиротехнические шоу в замкнутом пространстве. Даже слабообразованные люди понимают, что это очень опасно. Позвали огромное количество людей, устроили там…

Что нужно сделать? Помимо того, что сейчас повсеместно запрещены подобного рода мероприятия, нужно действительно навести порядок. Нужно выпустить необходимый набор правовых актов, нужно регламентировать и деятельность пожарной охраны соответствующим образом, потому что там есть и вина пожарной охраны, это абсолютно очевидно. Они проверяли, проверяли, а что же не закрыли-то? Взятки получили или еще какие-то проблемы возникли?

И на федеральном уровне посмотреть, как законодательство исполняется по этому поводу, посмотреть, кто ответственен на региональном уровне за эти процессы, вообще посмотреть, каким образом такие помещения выделяются под клубы, под увеселительные учреждения, можно это делать или нет? Здесь нужно начинать с самих себя. Этот пример очень показателен.

Но если говорить о правовой квалификации, то хотя я и не следователь и по идее не должен об этом говорить, но, на мой взгляд, это, конечно, преступление — неосторожное преступление, которое, тем не менее, повлекло тягчайшие последствия, тягчайшие последствия. И в этом нужно разобраться досконально, с тем чтобы подобного род происшествия не повторялись в будущем».

Олег Добродеев: «Дмитрий Анатольевич, мы говорили сейчас по вопросу Владимира Михайловича, который касался последних драматических событий в Перми. Возникает такой вопрос — вопрос вообще о нашем народе: не надорван ли он, есть ли у него силы и есть ли у него ресурс для будущего развития?

Потому что если окинуть взглядом последние лет 150, пожалуй, все 200 нашей истории, едва ли на долю какого народа выпадало такое количество испытаний. Элементарно такое количество потерь лучших представителей: это войны, это многочисленные социальные эксперименты. И действительно, мысль о том, что силы подорваны, воля у народа уже не та, и есть ли у нас вообще силы и ресурс для того, чтобы двигаться дальше, зачастую возникает. Как бы Вы ответили на этот вопрос?»

Дмитрий Медведев: «Олег Борисович, нашей стране легко никогда не жилось. Это и сформировало наш национальный характер, я в этом абсолютно уверен. То, что мы живем в огромном государстве, в очень сложных климатических условиях, где для обеспечения абсолютно элементарных нужд подчас нужно совершать подвиги: холодно, трудно выращивать урожай, — все это формировало национальный характер на протяжении столетий, плюс войны, социальные катаклизмы.

Поэтому считать, что за последние 150 лет произошло что-то, радикально изменившее отношение наших граждан к жизни, подорвавшее их волю жить, это, на мой взгляд, абсолютно не так. И если бы это было именно таким образом, мы бы тогда, извините, и Великую Отечественную войну проиграли, и не смогли бы страну возродить, и даже не смогли бы управляться с новым государством.

Потому что это ведь очень трудный и очень драматический период был, когда наша страна изменилась, часть наших бывших территорий стала территориями других государств, распались семьи, распались связи, произошла деградация экономики. Казалось бы, после этого должно наступить что-то такое, что полностью нас прибьет к земле, что называется. Но ведь не произошло, мы выстояли, мы стали развиваться, мы сейчас живем все-таки, как ни крути, лучше, чем 10–15 лет назад. Мы способны решать очень крупные задачи. Да, у нас очень много проблем, но мы способы решать наши задачи.

Поэтому, я уверен, никакого изменения в нашем национальном характере, в нашей силе воли, в нашей энергии жить не произошло».

Константин Эрнст: «Дмитрий Анатольевич, у Вас в допрезидентский период всегда были свои особые отношения с Владимиром Владимировичем Путиным. Они сейчас как-то изменились? Как Вы общаетесь на работе и вне нее?»

Дмитрий Медведев: «У нас и сейчас особые отношения, это товарищеские, дружеские отношения, они не изменились. Я уверен, что они не изменятся».

Владимир Кулистиков: «Дмитрий Анатольевич, одним из событий года стала смена в Белом доме, пришел новый, очень интересный во всех отношениях президент. Как у Вас с ним складываются отношения? Возникло ли доверие, удается ли находить общий язык?

Дмитрий Медведев: „Действительно, я довольно много общаюсь с новым президентом США, считаю, что он сильный политик, интересный человек, общаться с ним легко. Он умеет слушать, он умеет отвечать на аргументы. Очень часто от американцев мы слышали такие слова: «Вы знаете, конечно, ваша точка зрения — это хорошо, но мы уже все решили»“. Вот он так не говорит. Это как минимум уже само по себе достойно положительной оценки, даже несмотря на то, что Соединенные Штаты остаются самым крупным, экономически развитым государством на планете со своими, правда, огромными трудностями.

Поэтому работается с ним в целом неплохо, доверительные отношения сложились. Я надеюсь, что и в будущем все будет нормально».

Владимир Кулистиков: «Что ж тогда задержка такая с СНВ, новым договором? На Вас оказывается давление, давят американцы, как Вы на это реагируете или, может быть, Вы на них давите, как они к этому относятся?»

Дмитрий Медведев: «Так вопрос сложный, Владимир Михайлович, очень сложный. Это же не контракт между двумя кооперативами, который можно составить за 15 минут. Это все-таки договор, который определяет параметры развития и сокращения стратегических наступательных потенциалов двух крупнейших ядерных стран. Мы и так двигаемся очень быстро, мы согласовали там практически все.

Как это происходит? Это происходит почти так, как Вы говорите: где-то мы поддавливаем на наших партнеров, говорим, что „вы знаете, для нас это неприемлемо“, где-то они что-то пытаются делать. Это нормально, это переговоры.

Нам нужно создать качественный документ. Я уверен, что мы его создадим. И, кроме того, этот документ должен определять основу нашего сосуществования как крупнейших ядерных держав на протяжении довольно значительного числа лет, 10 лет. Поэтому здесь нужно все просчитать до последней запятой. Это первое.

И, конечно, второе — даже несмотря на то, что мы этот договор подготовим и подпишем, мы все равно будем заниматься развитием своих стратегических наступательных сил, потому что без этого нет возможности защищать нашу страну. Это тоже очевидно и нам, и американцам, это закон текущей жизни. Это не означает, что мы вообще не можем вести разговор, скажем, о безъядерном мире. Это красивая и, в общем, правильная цель, но к ней нужно двигаться, во-первых, постепенно и, во-вторых, в этом должны принимать участие не только русские и американцы, но и другие страны, которые очень сильно стремятся запрыгнуть в ядерный клуб и от этого много проблем».

Константин Эрнст: «Сокращения сокращениями, но, тем не менее, наш ядерный щит, который сформирован и выстроен в советские времена, — он не ржавеет?»

Дмитрий Медведев: «Нет. Наш ядерный щит позволяет решать все задачи, которые он должен решать. Мы, конечно, будем заниматься развитием новых систем, в том числе и систем доставки, то есть ракет. Это нормально, этим занимается весь мир. Естественно, делать это нужно в конвенционных рамках, в том числе и с учетом наших будущих договоренностей с американцами. Но этот процесс будет продолжен, и наш ядерный щит всегда будет эффективным и достаточным для защиты наших национальных интересов».

Олег Добродеев: «Дмитрий Анатольевич, если говорить о ближайших и, наверное, важнейших международных темах января, видимо, это все-таки выборы на Украине. Мы отошли немножко сейчас от СНВ и в этой связи такой вопрос. Кто является нашим „российским кандидатом“ в ходе этой предвыборной кампании на Украине? И есть ли он?»

Дмитрий Медведев: «Наверное, это Виктор Андреевич Ющенко, если исходить из того, что большее количество своих выступлений по украинской теме у меня были связаны с действиями нынешнего президента.

Ну а если говорить серьезно, то, конечно, у России там нет и не может быть своих кандидатов. Украина — это самостоятельное государство, суверенное государство, где президента определит народ. И я уверен, что он способен разобраться и в политических декларациях, и в ходе сложной политической борьбы, которая там идет, у них почти два десятка кандидатов, по-моему.

Я, единственное, чего бы очень хотел, чтобы будущий президент Украины — а мы, естественно, примем любой выбор украинского народа, это очевидно, это норма международного права — был бы настроен на развитие добрых, сердечных, если хотите, даже братских отношений с нашей страной, чтобы русский язык не обижали, чтобы позволяли развиваться двусторонним контактам, чтобы наши совместные экономические проекты развивались, чтобы не было обязательного странного желания погрузиться в какой-то иностранный военный блок, который будет так или иначе нервировать огромное количество людей.

Вот мне было хотелось, чтобы было такое партнерство, и мне очень хочется, я очень на это рассчитываю, что украинцы сделают правильный выбор».

Константин Эрнст: «Дмитрий Анатольевич, на прошлой неделе Вы были в Копенгагене, где весь мир обсуждал климатические перспективы. А если честно, Вы сами как считаете, Земля остывает или нагревается?»

Дмитрий Медведев: «Для того чтобы сказать, остывает она или нагревается, ответить на Ваш вопрос, я должен быть специалистом в этой сфере. Если говорить прямо, на мой взгляд, даже не это главное, как это ни странно, остывает она или нагревается, потому что есть циклические теории, есть действительно разные точки зрения. Главное — как мы на это реагируем.

Не важно, остывает или нагревается, нам все равно нужно менять экологию планеты, нам все равно нужно заниматься энергосберегающими технологиями, развивать „зеленую энергетику“, заниматься созданием альтернативных видов топлива. Это абсолютно очевидно. И заниматься энергоэффективностью.

Поэтому (я уже об этом говорил и еще раз хотел бы сказать) безотносительно к тому, будут ли подписаны новые соглашения (а я, кстати, скажу откровенно, не доволен результатами Копенгагена, получился „пшик“, пустой звук, к сожалению, не смогли договориться и, скажу так аккуратно, это не вина Российской Федерации), мы все равно будем заниматься энергоэффективностью, созданием современной энергетики, понижением энергоемкости нашей экономики, а, стало быть, снижением выбросов в атмосферу. Потому что даже если все прогнозы, которые сегодня существуют об изменении климата, окажутся несерьезными или неактуальными, мы все равно как минимум улучшим атмосферу, в которой живем».

Владимир Кулистиков: «Кстати говоря, эти решения тоже ставят вопрос о том, как реализуются решения, собственно говоря, принимаемые наверху, на местах. Один такой пример совершенно из другой области. Были закрыты казино. И что мы сейчас имеем в итоге? Зоны игровые, которые обещали открыть, не открыты, их как-то там строят ни шатко, ни валко, видимо, надеются, что все вернется назад. И основания для этого есть, потому что возникли какие-то клубы по спортивному покеру, возникли какие-то моментальные лотереи, которые, в общем, только, наверное, прокурор может отличить от собственно игровых старых автоматов».

Дмитрий Медведев: «Вы играете в эти лотереи?»

Владимир Кулистиков: «Нет, Вы знаете, я в другие игры играю, в покер, правда, тоже не играю. Так вот, Дмитрий Анатольевич, на самом деле люди говорят о том, что бизнес этот ушел в подполье или завуалировался, в общем-то, обманул власть. Как Вы считаете, какие уроки вот этих решений?»

Дмитрий Медведев: «Вы знаете, считаю, что это преувеличение. Мы все-таки в значительной степени перекрыли кислород этому бизнесу, который раньше существовал на других основах. Эти четыре игорные зоны, действительно, пока еще не заработали. Это большие, я бы сказал огромные инвестиции, поэтому мы туда государственные деньги закачивать не собираемся. Соберутся частные инвесторы — пожалуйста, будем рады. Но эти решения никто не отменял, они будут действовать.

Что же касается огромного количества казино, всякого рода игорных клубов — все-таки его в стране уже нет, это правда.

Да, действительно, кое-кто пытается мимикрировать, используя лазейки в законодательстве, — вот эти всякие моментальные лотереи, бред какой-то, еще что-то подобное, где, по сути, идет такая же азартная игра на деньги, но под вывеской совершенно другого мероприятия. Вот эти клубы надо просто „прихлопнуть“. И раз уж Вы об этом говорите, я, конечно, дам поручение еще раз прошерстить законодательную базу на предмет того, чтобы закрыть и эти возможности. Конечно, у нас народ изобретательный.

Вон и в Интернете играют, но Интернет нам неподконтролен, потому что все эти игорные сайты открываются где-нибудь в оффшорных зонах или в других странах, но игра на деньги в интернете — это тоже незаконный бизнес. Точно так же, как и всякого рода моментальные лотереи и иные формы обхода закона.

Законодательство прошерстим, нужно будет просто внести туда дополнение и эту тему закрыть. Достаточно ли этого будет? Посмотрим. Если еще что-то придумают, еще раз закроем и еще раз накажем».

Олег Добродеев: «Другой немножко вопрос. Дмитрий Анатольевич, если не задам, не поймут миллионы футбольных болельщиков. Все-таки этот год был годом очень большого футбола и абсолютно разноречивые оценки роли главного тренера нашей сборной (и футбола вообще — тут, понятно, никогда двух общих точек зрения не бывает). Как Вы оцениваете роль и место Гуса Хиддинка в нашей истории вообще и в нашей футбольной истории, в частности?»

Дмитрий Медведев: «А Вы — болельщик?»

Олег Добродеев: «Я — любитель».

Дмитрий Медведев: «Ну и я, наверное, любитель. Тем не менее я все-таки за ключевыми матчами пристально наблюдаю иногда с экранов телевизора, а иногда даже, что называется, в жизни. Вы знаете, что бы сейчас ни говорили после этого досадного поражения, которое мы понесли, все-таки с приходом Гуса Хиддинка наша сборная заиграла по-другому. Это мое частное мнение, это не мнение, упаси бог, президента Российской Федерации, это мое мнение как болельщика.

У нас были очень приятные события, которые просто настроение подняли, что называется, адреналина в кровь добавили. Вспомните блестящую игру нашей сборной с Великобританией, которая в Москве была, просто спасли матч. Очень было классно, очень было здорово. Очень интересно некоторые другие матчи происходили: матч с голландцами совершенно фантастический на чемпионате Европы. Просто смотрели все и думали, наша ли это сборная? Кто там бегает в этих майках? Поэтому уже за это нужно сказать спасибо и тренеру, и, конечно, игрокам. Ну, не получилось.

Но все равно мы, кстати, в футбольном мире выросли по рейтингу. Мы сейчас уже такие, как минимум полугранды европейского футбола. А если говорить о клубном футболе, так вообще все очень неплохо обстоит — мы и кубки УЕФА берем: ЦСКА, „Зенит“, „Зенит“ суперкубок взял, „Рубин“ прекрасно сыграл. Это, конечно, не заслуга Гуса Хиддинга, но, тем не менее, это все-таки отражение нового качества российского футбола.

Поэтому я думаю, что нам нужно успокоиться, сделать выводы из этого и продолжать так же болеть за нашу сборную, за наши клубы для того, чтобы они играли лучше».

Константин Эрнст: «Раз зашло дело о футболе, несколько личных вопросов. Дмитрий Анатольевич, а Вы во сколько встаете и во сколько ложитесь?»

Дмитрий Медведев: «Встаю я сообразно графику. Что же касается того, когда я ложусь, то обычно это довольно поздно — это два часа ночи и даже позже, потому что накапливается много всякой всячины, и я зачастую даже бумаги заканчиваю подписывать очень поздно, приходится это делать буквально перед сном. Не очень это хорошо, но что поделать».

Константин Эрнст: «А время для чтения остается?»

Дмитрий Медведев: «Остается. Я стараюсь даже в обычный день хотя бы 15–20 минут, чтобы меня как следует сморило, что называется, посмотреть книжку».

Константин Эрнст: «А что сейчас на Вашем книжном столике?»

Дмитрий Медведев: «Как и большинство любителей книги, а я считаю, что мы действительно все в России любим книгу и всегда чтение было нашей национальной привычкой, у меня на столе лежит несколько книжек, и я всегда стараюсь читать несколько книг, потому что так интереснее на самом деле. Хотя иногда, если что-то такое сверхъестественное, очень интересное, я, конечно, могу запоем что-то прочитать, но это только во время отдыха.

У меня сейчас в числе читаемых книг лежит Ключевский, его „Исторические портреты“. Как ни странно, я до этого не смотрел этот труд, и он мне очень нравится. Я сейчас достаточно медленно и вдумчиво его просматриваю, причем в электронной версии. Я впервые стал читать электронную книгу, раньше мне казалось, это все-таки не очень приятно, но ничего, привык, нормально».

Константин Эрнст: «Для Вас это сейчас „техническая“ литература».

Дмитрий Медведев: «Отчасти, отчасти. Есть и некоторые другие книжки, которые лежат на столе. У меня лежит, но пока я не открывал, и новый опус Пелевина, и несколько свежепереведенных за последние 10 лет, романов Ремарка. Ремарка я люблю, он мне просто нравится еще с детства. Он очень романтический, очень, может быть, даже сентиментальный, но в то же время, на мой взгляд, всегда современный писатель, иностранный писатель».

Константин Эрнст: «Хорошо перед сном».

Дмитрий Медведев: «Настроение иногда поднимает».

Владимир Кулистиков: «Дмитрий Анатольевич, а чего Вам в жизни сейчас больше всего не хватает?»

Дмитрий Медведев: «Это простой вопрос, Владимир Михайлович. Конечно, свободы, свободного времени. Я здесь не оригинален, как любой руководитель государства. Это то, что ощущаешь прямо-таки с первой минуты начала работы в этой должности».

Владимир Кулистиков: «А вот как Ваша семья, Ваша жена, Ваш сын переносят такое бремя быть женой, быть сыном главы государства?»

Дмитрий Медведев: «Вы знаете, на мой взгляд, неплохо, нормально переносят. Они ведут себя прилично, по-моему. Ко мне не пристают. Но в то же время, конечно, это как-то сказывается и на их жизни. Это не самая сладкая жизнь, потому что есть некоторые ограничения, которые до этого в их жизни отсутствовали. Вообще, жизнь первого лица, высших руководителей государства — это всегда набор ограничений. И самое печальное, что почувствовать их можно только в тот момент, когда ты впервые приступил к этой работе. Ни с какой другой позиции это не узнать и не почувствовать, хотя можно догадаться».

Олег Добродеев: «Дмитрий Анатольевич, мы все-таки, все собравшиеся, люди телевизионные, отсматриваем постоянно очень много разной телевизионной картинки, практически это наша повседневная практика. Груз президентской ответственности за последние полтора года очень сильно изменил Вас. А как Вы сами ощущаете это, и ощущаете ли?»

Дмитрий Медведев: «Ощущаю, что изменился, не буду лукавить. Изменился, потому что, Вы абсолютно правильно сказали, это особая ответственность. Я и до этого работал на очень высоких, очень ответственных должностях, старался это делать по-честному и качественно. Но даже те позиции, которые я занимал, это другие позиции. А когда на тебе максимальная ответственность, это меняет и характер, и мировосприятие, и многое другое. Но надеюсь, что в человеческом плане я все-таки изменился не так сильно».

Константин Эрнст: «Дмитрий Анатольевич, Вы не раз демонстрировали свою любовь к английскому року, даже ходили на концерт одной легендарной команды. А вот Ваш сын, он слушает, наверное, другую музыку? Из того, что он слушает, Вам что-то нравится?»

Дмитрий Медведев: «Было бы странно, если бы мой сын слушал ту же музыку, что слушал я, потому что это музыка 40-летней давности, во всяком случае, если говорить о классическом роке. Хотя иногда он позволяет себе это. Вы знаете, он, как и многие молодые люди, ему сейчас 14 лет, — поклонник так называемого альтернативного рока или альтернативы. Я мало чего в этом понимаю, но некоторые группы я знаю и даже иногда слушаю, в том числе такая есть группа Linkin Park. Из наших групп он кое-что тоже слушает, например, „Сплин“ слушает, „Машину времени“ слушает иногда на удивление».

Константин Эрнст: «А где будете встречать Новый год?»

Дмитрий Медведев: «Дома».

Константин Эрнст: «А 1 января в гости пойдете?»

Дмитрий Медведев: «Наверное, пойду».

Константин Эрнст: «И наше время в эфире неумолимо сокращается. Хотелось бы спросить, кто для Вас „человек 2009 года в России“?»

Дмитрий Медведев: «Это хороший вопрос. Вы знаете, на мой взгляд, у нас таких „людей года“ полтора миллиона, около полутора миллионов. Это все граждане нашей страны, которые родились в этом году, все молодые граждане Российской Федерации, они точно „люди 2009 года“. Я их поздравляю с наступающим Новым годом! Они молодцы, что родились в этот трудный год».

Константин Эрнст: «Спасибо, Дмитрий Анатольевич, за эту возможность подвести итоги года в прямом эфире. Мы поздравляем Вас с наступающим Новым годом!»

Дмитрий Медведев: «Спасибо Вам, дорогие коллеги! Я еще, надеюсь, смогу поздравить и Вас, и всех жителей нашей страны с наступающим Новым годом!»