Фестиваль в честь одного писателя

Сегодня жители Казани делятся друг с другом впечатлениями от общения со знаменитостями — Андреем Макаревичем, Дмитрием Быковым, Игорем Иртеньевым и многими другими.

Все они приезжали в столицу Татарстана на литературно-музыкальный фестиваль памяти Василия Аксёнова. Два дня в разных залах города играли любимый Аксёновым джаз, читали его произведения и слушали опусы литераторов, вдохновленных Аксёновым.

За превращением властителя дум в сувенирный бренд наблюдал корреспондент НТВ Константин Гольденцвайг.

Этот памятник рукотворный ему воздвигли быстро. Где вчера еще был старый казанский дворик, сегодня — стеклопакеты с евровагонкой. А в свежекрашенный фасад мемориально-монолитной избушки ввинчивают золотые слова: Он не писал на татарском, но в Казани сочли, что Василий Аксёнов — это дважды наше все XX века, и открыли ему дом-музей на месте другого, точно такого же снесенного, но настоящего.

Глядя на роскошное крыльцо, массивные двери, золоченые ручки как-то даже не верится, что именно на этом месте в одной из барачных коммуналок и родился Василий Аксенов. Где раньше начиналась жизнь писателя-антисоветчика, теперь куется миф о великой российской легенде. Декорации что надо…

Жанр этой избы-читальни и его близким определить сложно. Вроде, и по мотивам Аксёнова, но все-таки документальная или художественная? Видел ли он, например, на этом стуле? Или писал ли за этим столом?

Алексей Аксёнов, сын Василия Аксёнова: «Я пока подарил только один экспонат — пишущую машинку отца 60-х годов фирмы „Колибри“».

Тут стоит она, а рядом — напечатанные на ней романы. Это ими в 60-х зачитывалась вся страна. В 2000-х в новом доме Аксёнова все вперемежку, как ящик апельсинов из Марокко. И джаз. Ведь завещал же виновник торжеств: жить надо, будто танцуя свинг. Эта фраза стала девизом «Аксёнов-феста».

И пусть вместо Окуджавы Макаревич, но на какие-то пару часов в новодельном доме-музее и впрямь заиграла старая жизнь. Это прибыли не экспонаты, а настоящие «шестидесятники», коллеги Аксёнова. И нащупывают здесь тщетно вещдоки ушедшей эпохи.

Игорь Иртеньев, поэт: «Невозможно потрогать ощущение свободы, которое тогда возникло. Это вещь неосязаемая».
Александр Кабаков, писатель: «Но должен вам сказать, что такие собрания, как этот фестиваль, в какой-то степени воссоздают этот дух, но лишь в какой-то степени».

А празднества продолжаются. Именем Аксёнова про «шестидесятников» тут выдают диссертации и научные опусы. И лишь иные гости просят не отливать героев в бронзе наспех, прежде времени.

Дмитрий Быков, писатель: «Всегда появляются какие-то вторичные вещи: что вот они дружили, ездили за границу, девушек любили — это все глупости. Они пережили очень сильное счастье от внезапного излучения свободы. Это может случиться с любым поколением».

Как этот луч на десятилетия осветил жизнь самого Аксёнова, в этом году из первых уст уже не услышать, на замену пришли фестивальные байки.

«Это реальный графинчик, который стоял в доме Аксёнова. Я предлагаю его наполнить и из него выпить», — предлагают гости.

Впрочем, навеки, пожалуй, осталось главное: книги Аксёнова, что ни распить, ни снести и не дописать.