«Сезон Станиславского» открылся «Медеей»

В Москве — «Сезон Станиславского». Международный фестиваль открылся спектаклем «Медея» в постановке Камы Гинкаса. Древнегреческие тексты он соединил с поэзией Иосифа Бродского. Сочетание разных стилей и эпох не помешало автору обозначить жанр как современная трагедия.

О спектакле — корреспондент НТВ Илья Бухтуев.

Медея, персонаж из мифов Древней Греции, с ходу заговорит стихами Иосифа Бродского, что станет первой странностью этого спектакля. Вторая, бьющая буквально через край, — экспрессия. Ею заражена не только главная героиня, но и все действующие лица. Медея сходит с ума от любви и клянет себя за совершенные во имя этой любви преступления.

Развязка наступит через два часа в гробовой тишине, которая будет нарушаться громкими вздохами сердобольных дам из зала. Медея убьет своих детей, а потом, облачившись в костюм птицы, скажет: все, уношусь в крылатой колеснице прочь. И ведь правда, взлетит, сделав пару кругов.

Кама Гинкас, режиссер, народный артист России: «По существу здесь повседневная, банальнейшая, я бы сказал, пошлейшая ситуация: муж уходит к молодой. Господи! Это же происходит если не у вас дома, то у соседей рядышком, или происходило с вами раньше, или будет происходить с вашим братом или с вашей сестрой. Это пошлейшая ситуация. И мы переживаем ее пошлейшим образом, и ведем себя так же».

Игорь Ясулович, народный артист России: «Проблемы эти вековые никуда не денутся. Они возникают снова и снова. И мы каждый раз наступаем на одни и те же грабли. Почему?».

Неистовую Медею играет Екатерина Карпушина из театра Виктюка. Актерская выдержка не дает ей сознаться в том, что спектакль тяжел для нее не только в эмоциональном, но и в физическом плане: вне сцены она прихрамывает из-за сильного ушиба пальца, а на сцене бегает босиком, да еще и в воде.

Екатерина Карпушина, заслуженная артистка России: «Просто есть давние травмы, они дали о себе знать. Это у всех артистов бывает. Вот у Игоря Николаевича травмы посерьезнее были. Давайте мы сейчас об этом не будем говорить, не будем жаловаться».

Бывшая царица Медея томится не то в коммуналке, не то в подвале, посередине — огромная гора-лестница. Декорации вполне соответствуют хитросплетению текстов разных эпох. Между мифом и действительностью здесь нет границы.