Брехт со спецэффектами

На сцене МХТ имени Чехова собрались грабители, проходимцы и мелкие воришки. Все они — герои «Трехгрошовой оперы», пьесы, написанной Бертольдом Брехтом в 20-х годах прошлого века о низах лондонского уголовного мира и адаптированной к показу в современной России Кириллом Серебренниковым.

Вопреки собственным правилам и по требованию потомков Брехта, менять классический текст режиссер не стал. Серебренников просто заказал новый перевод. Доверил главную роль Константину Хабенскому и наполнил спектакль большим количеством всевозможных спецэффектов.

Корреспондент НТВ Константин Гольденцвайг посмотрел, что из этого получилось.

Для Кирилла Серебренникова, известного своим вольным — если не сказать провокационным — отношением к классике (чего только стоит шекспировские «Антоний и Клеопатра», перенесенные в современную Россию), «Трехгрошовая опера» стала одной из самых сложных работ. Ведь любые сценические изменения запрещены лично наследниками классика. Впрочем, один из лучших театральных режиссеров страны смог привнести даже сюда, в «Трехгрошовую оперу», нечто свое, серебренниковское.

От такого Брехта никому не спастись. Чтобы било всем — и не в бровь, а в глаз — его «Трехгрошовую оперу» перевели заново. Так, и без того остросоциальная пьеса вышла до того современной, что теперь уж никто не отбрехтится.

Убийца Мэкки-Нож, в миру Константин Хабенский, уже играл в «Трехгрошовой опере» в постановке Владимира Машкова. Тринадцать лет спустя он едва узнаёт старую пьесу.

Константин Хабенский, исполнитель главной роли: «Мне кажется, Кирилл Семёнович проявил нечеловеческую фантазию в раскрывании Брехта. И здесь история, мне кажется, получается в человеческом смысле какая-то вечная».

В их «антимюзикле» вроде и партитура та же — Курта Вайля. Ради такого на сцене МХТ целый оркестр. И сюжет прежний — лондонские низы в викторианской Англии. Но все же это совсем из другой оперы — не 28-го — 2009 года.

Граница между сценой и жизнью стерта до блеска. Как будто сегодняшние попрошайки, калеки, мошенники и сумасшедшие побираются прямо в партере. Главный шериф Лондона и друг главаря Мэкки одет в милицейскую форму. Городские проститутки поют под управлением сутенерши в костюме «адидас», а бандиты, словно только вчера из Солнцева, грабят супермаркеты на тележках — чем не общество потребления?

Кирилл Серебренников, режиссер: «Ну, нельзя же Брехта делать про 20-е! Мы хотим, чтобы те мысли, которые изложены в концепции этой пьесы, они попали в головы зрителям, и зрители ушли измененными и задумались о чем-то».

Каждую секунду трехчасового действа Серебренников шокирует зрителя. Коли надо, его герои сорвут с неба луну, если что — снимут на видео милицейскую хронику. Когда же настанет черед идти на тот свет, они и пойдут — пешком, наверх.

Николай Чиндяйкин, актер: «Все равно три часа людей этими мыслями мудрыми — „Откуда берутся деньги у богачей?“ — не удержишь. Людей нужно удержать зрелищем: талантливым, с талантливыми людьми и с талантливой средой. А даст бог, может быть, кто-нибудь через эту среду уловит те мысли, которые до нас мечтал донести Бертольт Брехт».

И только старый лейтмотив, не раз пропетый Луи Армстроногм, Фрэнком Синатрой, Эллой Фицджеральд, и через 90 лет уже не поют, горланят со сцены. Ведь Брехт тоже хотел докричаться.