«Разговор с Дмитрием Медведевым». Главные заявления премьера

Антикризисный план сработал. Будем расти!

Падение экономики и падение производства приостановлено, и мы исходим из того, что следующий год мы уже будем расти.

Мы сумели воплотить в жизнь важнейшие мероприятия, в том числе проиндексировать страховую часть пенсии, причём проиндексировать на всю сумму инфляции. В результате пенсионные выплаты для людей, которые получают пенсию, не обесценились.

На мой взгляд, исключительно важна с точки зрения общего состояния дел в экономике поддержка финансовой системы. Мы нашу финансовую систему поддержали, и банковская система работает нормально.

Мы смогли поддержать нашу промышленность и сельское хозяйство. У нас работает целый ряд программ. Ведь куда кризис прежде всего ударил? По наиболее чувствительным сферам типа автомобильной промышленности.

Сельское хозяйство. Здесь вообще ситуация вполне неплохая, потому что в этом году мы получим от 2,5 до 3% роста сельского хозяйства, и это в условиях, когда у нас есть целый ряд ограничений, прежде всего финансовых. Вот поэтому я считаю, что «антикризисный план» сработал. Отдельный вопрос, надо ли этот план пролонгировать на будущее.

О зависимости бюджета от цены на нефть

От максимума, который был ещё совсем недавно, буквально несколько лет назад, когда цены достигали 150 долларов за баррель, мы спустились сейчас на уровень нефтяных цен в районе 37–38 долларов за баррель. Я имею в виду цену Urals, а не цену Brent. Мы сейчас находимся на самых низких нефтяных ценах за последние практически 20 лет.

Конечно, плохо, что наша экономика в такой степени зависит от нефти, но такова её структура, и не мы её формировали. Она формировалась лет 60 последних, и за 5–10 лет это не делается. Поэтому если потребуется, если будут тяжёлые события, если будет продолжаться совсем негативный сценарий на углеводородном направлении, на нефтяном и на газовом треке, нам придётся вносить коррективы.

У нас сейчас нефтяные доходы 44% в общих доходах бюджета. Много это? Много. Было больше? Было существенно больше. У нас они были и 50, и 60, и 70%, то есть структура доходов нашего бюджета меняется в сторону более благоприятной структуры.

О социальных расходах

Давайте признаемся прямо и откровенно: за последние 15 лет у нас был опережающий рост социальных расходов. Да, сложились для этого экономические предпосылки: цены на нефть стали высокими, мы могли больше тратить. В результате мы очень сильно расширили объём социальных обязательств. Достаточно вспомнить зарплаты, пенсии конца 1990-х годов, даже привязанные к иностранной валюте, и сегодняшние — это совершенно разные цифры. И мы ничего не снизили. Ничего не снизили! Ни от одного социального обязательства не отказались.

Бюджет системы образования — и федеральный, и консолидированный — практически неизменен. Он, может быть, меняется на одну десятую от размера ВВП в сторону снижения. Бюджет здравоохранения на следующий год — и федеральный, и консолидированный — растёт. Немного совсем, это тоже десятые доли ВВП, но он растёт, не снижается. Поэтому вопреки почему-то существующей позиции или даже мифу какому-то, что у нас социальные расходы падают, а расходы на вооружение растут, это не так. Наши социальные расходы стабильны, и они не падают. Другое дело, что, если бы нам позволяли условия, обстоятельства, может быть, мы бы их нарастили. Для этого возможности сейчас нет.

Кирилл Поздняков, НТВ: С одной стороны, вроде бы мы стали делать больше высокотехнологичных операций. С другой стороны, в прессе появляется достаточно много данных о неких планах по введению норм на проведение осмотров врача, вызов скорой помощи. Мол, всё, что свыше нормы, будет за деньги. Кто-то покушается на святое, на бесплатную медицинскую помощь?

Дмитрий Медведев: На святое никто не покушается. Кто будет покушаться, по рукам дадим и по другим частям тела. Но, конечно, мы должны понимать, как эти деньги расходуются, поэтому нормирование должно быть обязательно. Ведь бесплатная для человека помощь только на первый взгляд бесплатная. Естественно, она складывается из того, что называется национальным богатством, за счёт тех налогов, отчислений, которые платят все — и физические, и юридические лица, и она должна правильно расходоваться, эта часть бюджета. Поэтому мы ввели гарантии бесплатной медицинской помощи.

Каждому человеку гарантирован определённый набор медицинских услуг. И эти гарантии должны свято соблюдаться. Там, где их пытаются обрезать, — это действительно недопустимо, и это требует вмешательства и властей, я имею в виду исполнительной власти, и правоохранительных органов. Но мы должны следить за тем, чтобы эти гарантии соответствовали современным требованиям.

Проблем в системе здравоохранения полно. Есть и услуги, которые должны быть бесплатны, но за них деньги тянут. Поборы, взятки — это есть, это всё мы понимаем и видим. Но это наша общая задача — с этими процессами справиться. Это задача и исполнительной власти, и правоохранительных органов, и самих людей. Они должны понимать, что чем больше они идут на поводу у таких запросов, тем более развращённой становится система.

О трате резервного фонда

Ирада Зейналова: Министр Силуанов на заседании Совета Федерации заявил, что следующий год будет последним, когда правительство сможет воспользоваться резервным фондом для компенсации дефицита бюджета. Не тревожно?

Дмитрий Медведев: Задача Министерства финансов — в известной степени нагнетать страхи и сгущать краски. Министерство финансов — это последний рубеж, поэтому любой министр финансов, как бы ни была его фамилия, обязан всегда драматизировать ситуацию. И это правильно.

Что касается наших резервов. Мы их создавали для того, чтобы при такой ситуации, как сложилась сейчас, их тратить, а не просто сидеть вот так вот и говорить: «Ну да, ну тяжело, но тратить не будем. Сожмёмся ещё больше, откажем себе во всём и тратить резервы не будем». Мы их, естественно, тратим, но тратим разумно. Мы рассчитали: действительно, эти резервы конечны, но если события будут развиваться на основании тех прогнозов, которые мы имеем, эти резервы позволят нам пережить наиболее сложный период в нашей экономике.

Как только возникает возможность (а такие возможности даже в течение этого года были), резервы надо пополнять. У нас довольно высокая волатильность курса рубля. Как только возникают возможности, Центральный банк докупает валюту — по сути, занимается резервированием. Мы и дальше это будем делать, поэтому задача грамотного правительства, — а я считаю, что у нас именно такое правительство, — заключается в том, чтобы, с одной стороны, резервы расходовать, а с другой стороны, не допустить ситуации, когда мы окажемся с пустыми карманами. И вот на страже этого стоит господин Силуанов.

Об идеях ввести прогрессивное налогообложение

Вспомните, как в 1990-е годы платились деньги: значительная часть денег платилась в конвертах. После перехода на 13-процентный уровень серая зона практически ушла, все налоги платятся (я имею в виду подоходный налог). Выгоднее платить, чем не платить. Ну зачем же нам резать курицу, которая нам несёт такие золотые яйца?

Для того чтобы собрать прогрессивный налог, требуются существенно бóльшие затраты на администрирование. Нам просто придётся тогда всех заставить подавать декларации, пусть даже в электронной форме. Даже если у тебя совсем небольшая зарплата, тебе придётся подавать декларацию и с одного места работы, и с другого места работы. Это существенно всё усложнит.

Есть страны, где неуплата налогов является тягчайшим преступлением. У нас нет пока этого, как во многих странах, где не заплатить подоходный налог или какой-то другой налог является просто невозможным. Поэтому было принято решение (оно было поддержано президентом) о том, что мы в ближайшие годы налоговую систему не трогаем вообще и 13-процентный подоходный налог не трогаем, в частности.

Редко кто просто сидит на своих капиталах и никуда их не вкладывает. Обычно это приобретение недвижимости, автомобилей. Так вот, у нас теперь дорогая недвижимость и дорогие автомобили облагаются по повышенной ставке. И тот, кто приобретает дорогую недвижимость, всё равно частью своих доходов будет делиться. Я думаю, что в настоящий момент это оптимальный подход.

О расходах на госаппарат

Расходы на государственный аппарат у нас раздуты. Государственный аппарат вообще такая субстанция… Как только отворачиваешься в сторону, у него есть свойство сразу же расширяться. Он живёт по известным управленческим законам. На моей памяти (а я уже достаточно давно на государственной службе) мы многократно принимали решения о сокращении госаппарата, и дело не в том, что мы их не проводили в жизнь. Мы их проводили в жизнь, но потом проходит полгода, год: нужно добавить сюда; новая задача, новая функция появилась — давай туда дадим. Или же принять решение по закупке новой техники, ещё чего-то. В результате эти расходы растут. Я считаю, что любое правительство в любой стране регулярно должно принимать решения о сокращении расходов на государственный аппарат, отсекать лишнее.

Плюс у нас ещё есть некоторые традиции, которые сформировались и в советский, и в постсоветский период. Скажем прямо, наши чиновники привыкли ездить на более дорогих автомобилях, например, чем чиновники в других странах. Не думаю, что это правильно. Если у тебя есть доходы, покупай личную машину и катайся себе в удовольствие, но государственные машины должны быть нормального среднего класса, не эксклюзивной линейки.

Мы приняли решение сократить наши министерства, которые относятся к правительственному блоку. По силовикам — это, во-первых, отдельное решение, оно принимается президентом, это связано с безопасностью, хотя там тоже есть решения. Так вот, по правительственному блоку мы приняли решение сократить аппарат приблизительно на 10%, начиная со следующего года. Это не в первый раз, просто потому, о чём я только что говорил. Мы это решение, естественно, доведём до конца.

В какой-то момент мы тоже так собрались, и я обратил внимание. Говорю: коллеги, посмотрите, у нас государственные служащие отдыхают больше, чем другие категории населения. Давайте по-честному скажем: у нас существенно более вредная работа? Можно по-разному к этому относиться. Работа сложная, но считать, что вот здесь есть какая-то особая специфика и государственные служащие должны отдыхать, например, больше, чем другие бюджетники, — я не вижу здесь такой специфики, скажем прямо. И мы решили сократить отпуска.

О долларе по 70 и по 63

(Год назад) настроения были гораздо более тревожные у всех, даже у членов правительства, и, естественно, представителей Центрального банка. Мы, конечно, понимали, что этот процесс не может быть бесконечным, но курсовое дно и границы (валютного) коридора всё равно нужно было нащупать. Всё стабилизировалось. Действительно, рубль перешёл к совершенно новому состоянию, он находится теперь у нас в свободном плавании. И это хорошо, потому что никто не диктует, каким рублю быть. Как только диктуешь, это означает, что курс дутый, а если курс дутый, он в любой момент может рухнуть. Поэтому у нас рубль плавает.

Но, что скрывать, он у нас очень сильно подвязан под нефтяные доходы и очень сильно подвязан под цену нефти. Любое увеличение цен на нефть сказывается на курсе рубля, и люди к этому приспособились. Поэтому в прогноз и бюджет следующего года мы заложили усреднённый курс порядка 63 рублей за один доллар. По всей вероятности, где-то в этих границах рубль будет держаться.

Но очевидно, что на состоянии рубля будут сказываться разные факторы. Помимо нефтяных цен, я напомню, что мы уже достаточно давно находимся в условиях, когда крупнейшие экономические страны, важнейшие финансовые рынки для нас закрыты. То есть мы живем только за счёт собственных источников развития. Это плохо, но это и хорошо, потому что мы впервые познали цену собственных экономических возможностей.

Мы живём хуже, наверное, чем хотели бы жить — это правда. Но, с другой стороны, мы теперь понимаем внутренние ресурсы российской экономики. Наша экономика, и это, действительно, медицинский факт, доказала свою самодостаточность. Скажем прямо, не каждая страна имеет самодостаточную экономику.

О повышении пенсионного возраста

Первое, о чём бы хотел сказать: пока никаких решений не принято. Идёт общественная дискуссия, она известна любому человеку. Смысл её заключается в том, когда целесообразно выходить на пенсию с точки зрения конкретного человека и интересов государства.

Я всё-таки напомню, как складывалась наша система пенсионного обеспечения, включая возраст выхода на пенсию. Этот возраст был установлен в 1932 году. Когда я выступал в Государственной думе, я посмотрел на статистику и обомлел: средняя продолжительность жизни в нашей стране в 1932 году была 35 лет. Это было связано с голодом, с гражданской войной и так далее, но тем не менее. Вот из чего исходил тогда законодатель.

С тех пор, слава богу, у нас существенно изменилась ситуация, и за последние годы у нас продолжительность жизни довольно серьёзно выросла. Женщины уже живут в среднем приблизительно на 7 лет дольше, чем это было буквально восемь лет назад, — около 76 лет. Мужчины, конечно, поменьше живут ввиду вредных привычек, но тоже живут существенно дольше, чем это было ещё 10 лет назад. Это результат нашей работы по медицинской линии, отказа от целого ряда вредных привычек, результат занятий спортом, ну и, конечно, медицина. Поэтому мы сейчас уже вправе поставить перед собой этот вопрос: когда люди могут выходить на пенсию? Но ответа на этот вопрос нет. Нужно провести дополнительные консультации, нужно поговорить и с экспертными кругами, и просто с самими людьми посоветоваться, потому что приоритеты у всех очень разные.

Мы совсем недавно рассматривали вопрос, как платить пенсию тем пенсионерам, которые работают.
Напомню, в советские времена такие люди никогда не получали пенсию. Человека ставили в такие условия: или ты получаешь пенсию, или идёшь и зарабатываешь деньги на работе. Причём под это подводилось вполне серьёзное юридическое и экономическое обоснование. Что такое пенсия? Это, по сути, выплата в связи с утратой трудовой функции, возможности трудиться. Если у тебя трудовая функция не утрачена, за что тебе платить пенсию? Такова была позиция наших предшественников, которые, кстати, олицетворяли левые взгляды, левые, подчёркиваю. Мы на это не пошли: у нас люди сейчас получают и пенсию, и зарплату. Единственное, чего мы не сделали, — мы не проиндексировали соответствующую часть пенсии тем, кто работает, но мне кажется, что в нынешних условиях это абсолютно справедливо. Поэтому это зависит от точки отсчёта. И я думаю, что в ближайшие годы, нам нужно будет, посоветовавшись с людьми, это решение принять.

Про Крым и энергоблокаду

Я думаю, если мы спросим у жителей Крыма, платят ли они слишком высокую цену за интеграцию с Россией, то абсолютное большинство крымчан скажет, что они готовы даже большую цену заплатить, лишь бы не возвращаться в тот бардак, в котором они были ещё буквально совсем недавно.

Крым действительно уязвим по двум причинам. Это колоссальное недофинансирование в последние, может быть, 20 лет, а если говорить прямо, вообще, может быть, даже послевоенного периода. Крым, который ещё 100 лет назад был жемчужиной, действительно в советский период всё-таки развивался не так, как все мы хотели бы. Последние 20 лет — ещё хуже.

То, что произошло со светом, иначе как геноцидом не назвать. Это совершенно хамская, абсолютно такая отмороженная, как говорят в народе, позиция, когда социальные учреждения, людей, которых, кстати, украинские власти даже почитают за своих (говорят: «Там наши люди, и вообще Крым должен вернуться»), отрезали от энергоснабжения. Как это назвать? Свинство просто, по-другому никак не назвать. Но мы, естественно, к этому готовились, скажем прямо. Заранее готовили и дизели, и резервные системы энергоснабжения, поэтому там коллапса не случилось. И даже в самый напряжённый период энергопитание социальным учреждениям ‒ учреждениям здравоохранения, социального обслуживания ‒ было обеспечено. Совсем недавно состоялся запуск первой нитки энергоснабжения. Скоро мы подключим вторую нитку из первой очереди, а в мае — ещё две. В результате получим 800 МВт. Это полностью закроет проблемы Крыма.

Но и на этом мы, естественно, не остановимся. В планах есть сооружение к 2018 году двух новых электростанций — в Севастополе и в Симферополе. В этом случае Крым станет не энергодефицитным, а энергоизбыточным регионом.

Я в Крыму бывал в предыдущие годы по приглашению крымских, украинских руководителей и скажу совершенно искренне: мне хотелось как можно скорее оттуда уехать. Край красивый, но всё такое прямо убитое, и отношение такое же. Такое ощущение, что изначально украинское руководство считало, что это не их земля, и ничего не вкладывало. Что делали? Покупали, естественно, для себя любимых там участки земли, строили себе дачи и больше ничего не делали. Ни дороги, ни электричество нормально не развивали, ни сферу услуг. У нас она везде, наверное, не идеальная, но давайте по-честному скажем: если сравнить Черноморское побережье Кавказа и Крым, всё-таки у нас на Черноморском побережье Кавказа сервис гораздо лучше.

Мы создали целую программу, мы будем её, естественно, реализовывать. Эта программа тянет приблизительно на 700 млрд. Это большие деньги для страны, но мы обязательно всё осуществим, потому что Крым — действительно часть России, Крым — любимое место отдыха огромного количества наших граждан, в Крыму живут наши люди. Все деньги будут выделены, все программы будут реализованы.

Об украинском долге перед РФ

У меня есть ощущение, что не вернут, потому что жулики. Они отказываются возвращать деньги, а наши западные партнёры нам не только не помогают, но и мешают в этом.

Давайте разберёмся, что это за долг. Он возник абсолютно легальным, совершенно правомерным путём. Украинское руководство (и президент, и правительство) обратилось к России с просьбой поучаствовать в приобретении денег, их займа облигационного, для того чтобы решать текущие задачи в украинской экономике. Это обращение было от правительства Украины в правительство Российской Федерации. Если два правительства договариваются, то это очевидно суверенный заём. Никогда за всю историю МВФ, за всю историю международных экономических отношений это не ставилось под сомнение.

Ладно новое руководство Украины, которое пытается отгребать от всех прежних обязательств и некую свою линию проводить — Бог им судья, это я ещё хоть как-то могу объяснить. Но удивительно то, что международные финансовые организации начали говорить: ну, это как бы вот вроде и не совсем суверенный заём. То есть когда два правительства — это не совсем суверенный заём? Чушь собачья. Очевидно, что это просто совершенно наглая циничная ложь.

Это суверенный заём. И если это суверенный заём и этот заём не возвращается, то есть кредит не исполняется, наступает что? Наступает просрочка платежа, или, как принято говорить, дефолт, который имеет для страны-заёмщика всегда прямые и очень неприятные последствия.

Что произошло? Международный валютный фонд, несмотря на то что он должен как бы отражать позицию абсолютного большинства государств, и не только государств-заёмщиков, но и государств-кредиторов, впервые опять же за всю свою практику взял и принял решение, которое направлено на поддержку экономики страны-заёмщика вопреки реальным обстоятельствам дела, вопреки существующим договорённостям юридическим, только по политическим причинам. Это серьёзным образом подрывает доверие к тем решениям, которые принимает МВФ. Я думаю, что сейчас в МВФ устремятся потоки обращений от различных государств-заёмщиков с просьбой предоставить им такие же условия, как Украине. Как МВФ в этом случае будет отказывать?

Теперь в отношении этих 3 миллиардов. Конечно, мы с этим не смиримся, мы пойдём в суд, мы будем добиваться дефолта по кредиту и будем добиваться дефолта по всем заимствованиям Украины. А куда деваться?

Об украинской «евроинтеграции» и взаимной торговле

Если они выбрали для себя другую зону свободной торговли, другую свободную экономическую зону, они должны понимать, что преимущества в зоне свободной торговли с Россией, то есть нулевой тариф, закончатся по вполне понятным причинам. Они сугубо прагматичны, они абсолютно не связаны с политикой.

Мы же не знаем, какие товары повезут на Украину. Это могут быть европейские товары, а могут быть товары из третьих стран, и все они по нулевому тарифу через Украину хлынут в Россию. Мы этим свой рынок просто утопим, поэтому мы им сказали: мы всё это завершим. Если мы не договоримся, мы всё это завершаем прямо 1 января.

Что это будет означать для Украины? Украина получит статус наиболее благоприятствуемой нации, то есть страны, с которой торговля ведётся на принципах наибольшего благоприятствования. Здесь всё хорошо, кроме одного: нет нулевого тарифа. Тариф этот вырастет по разным категориям товаров от 3 до 9%, в среднем, может быть, на 6%. Это серьёзная история, и они должны это понимать. Шансов, что мы договоримся, на мой взгляд, почти никаких. Но мы упорно, до самого конца декабря, будем пытаться договориться, чтобы пройти этот путь до конца.

Сколько стоит операция в Сирии

Это секрет. Я могу вам сказать так: применение российских вооружённых сил укладывается полностью в параметры бюджета Министерства обороны. Они не обращались за увеличением расходов на оборону.

Как антитурецкие санкции скажутся на ценах

Это приблизительно может добавить в инфляцию от 0,2 до 0,5%. Это в принципе совсем немного. Более того, такие флуктуации связаны с совершенно другими процессами, которые существуют на продовольственном рынке. Поэтому всплеска цен именно по этому поводу не будет.

Но государство должно контролировать, что делают поставщики продовольствия, потому что это всегда очень хороший повод, чтобы взвинтить цены. Наши санкции в отношении Турции по продовольствию — по помидорам, как сейчас принято говорить, — ещё не действуют, они вводятся с 1 января. Если где-то цены растут, то это уже только в результате ценового сговора, и здесь по рукам должны бить власти и правоохранительные структуры.

Зачем россиян лишили Турции с Египтом

Ничего хорошего в том, что закрыты курорты Египта и Турции, нет. Это не козни со стороны правительства, это не злая воля властей, это вопрос безопасности наших граждан. Потому что, выбирая между вопросами безопасности и вопросами отдыха, мы просто обязаны (я имею в виду власти Российской Федерации) сделать выбор в пользу безопасности. Очевидно, что произошло. Теракт. Причём, судя по тому, какие масштабы приобрёл терроризм в этом году, повторение таких терактов на воздушных линиях, к сожалению, очень возможно — имею в виду конкретное направление, прежде всего Ближний Восток. Поэтому мы приняли решение — неприятное, кстати, для наших друзей и партнёров и неприятное для наших людей, которые там отдыхали. Но я считаю, что всё-таки это две несоизмеримые ценности: жизнь и возможность отдохнуть.

Применительно к Турции мы с вами тоже понимаем, что произошло. Это, кстати, не санкции в прямом смысле этого слова, это, по сути, защитная реакция нашего государства. Ведь после того как был уничтожен наш самолёт… Как себя в XX веке обычно вели государства в подобной ситуации? Начиналась война. Потому что это прямое нападение на иностранное государство. Естественно, в нынешней жизни, в нынешних состоянии, ситуации война — это худшее, что может быть. Именно поэтому было принято решение не отвечать симметрично на то, что сделали турки, а они, конечно, нарушили все нормы международного права и совершили, по сути, акт агрессии в отношении нашей страны, дали, как принято говорить на международно-правовом языке, casus belli, то есть основание для начала военных действий. Российское руководство, президент страны на это не пошли. Но мы должны были показать им, что они будут отвечать за это. Именно поэтому в интересах безопасности наших граждан были приняты такие решения. Носят ли эти решения бессрочный характер? Я надеюсь, что нет.

О «Платоне»

Не все дальнобойщики бастуют. 700 тысяч дальнобойщиков зарегистрировались в системе платежей. Это подавляющая часть тех, кто выполняет междугородные перевозки. Когда мы обсуждали эту меру (она, кстати, обсуждалась с 2011 года), было понятно, что часть перевозок выполняется всерую незарегистрированными перевозчиками, и неизвестно, что они возят.

Конечно, любой новый платёж никому не нравится. Но ещё раз говорю: подавляющее большинство перевозчиков, солидных, больших, которые выполняют 85–90% всех перевозок внутри страны, уже в этой системе находится. И это даст нам возможность в дорожные фонды направить порядка 40–50 млрд рублей.

У нас приблизительно в год на дороги тратится триллион, потому что страна огромная, и всё равно больше надо гораздо. Кто платит эти деньги? В абсолютном большинстве случаев это водители легкового автотранспорта. А вот те, кто реально воздействуют на дорогу, водители крупных грузовиков, крупнотоннажного транспорта, не платят практически ничего. Во всех современных государствах они участвуют в этих расходах — это абсолютно нормально, это правильная идея. И я считаю, что она должна быть доведена до своего логического конца.

Штрафы, может быть, были несколько завышены. Но сейчас по предложению правительства Государственная дума и Совет федерации их откорректировали и понизили. Поэтому я считаю, что система донастроена, и она в конечном счёте принесёт бюджету и всем нам дополнительные инвестиции на дороги. У нас же общим местом является ругать российские дороги, деньги-то где на них брать? Очевидно абсолютно, что в большей степени на всё это влияют грузовики, они должны во всём этом участвовать. Мы должны научиться платить за такие услуги.