Балерина Хаматова танцует и молчит

В Центре имени Мейерхольда дебютировала танцовщица Чулпан Хаматова, которой доверили главную партию в хореографическом спектакле «Бедная Лиза». Роль соблазнителя Эраста досталась солисту Большого театра Андрею Меркурьеву. И учитывая такой дисбаланс, критики заранее оценили мужество актрисы.

Слезливую повесть классика Карамзина в спектакле распознать крайне сложно. Вместо наивной селянки и ветреного дворянина на сцене появляются современные герои, которые знакомятся на последнем сеансе в пустом кинотеатре.

Корреспондент НТВ Айрат Шавалиев побывал на генеральной репетиции и выяснил, почему Хаматова решила молчать.

Если для солиста балета сложиться вчетверо на разминке раз плюнуть, то актрису Хаматову в театре «Современник» принимать позу эмбриона не учили. Она дотянется до носка, встанет на ноги и начнет неистовую борьбу за свое женское счастье.

Чулпан Хаматова, заслуженная артистка России: «В театре можно спрятаться за текст, сказать „я люблю тебя“. И все поверят. А здесь за текст не спрячешься. Поэтому, наверное, больше отчаяния».

Драматическая актриса говорит «я люблю тебя» — и страдает от невозможности любви. Своим телом и с помощью партнера Чулпан Хаматова рассказывает историю карамзинской «Бедной Лизы». Помните несколько страниц текста из учебника за восьмой класс? Впрочем, текстом актриса теперь уже и не мыслит.

Актриса еще после института пыталась попасть в театр Аллы Сигаловой, но в те годы хореограф работала только с балетными. Крестной матерью нынешнего авантюрного эксперимента, затеянного Театром наций, стала Галина Волчек. Худрук «Современника» как-то подвела Хаматову к балетмейстеру Алле Сигаловой и почти приказала им работать вместе. Так Сигалова начала выкручивать актриса Хаматовой руки.

Алла Сигалова, заслуженная артистка РФ, постановщик, хореограф спектакля: «Я ломала ее ровно столько, сколько ломала Андрея Меркурьева. И для нее, и для него это язык новый. И осваивать его нужно было вместе».

История взаимоотношений Хаматовой и Меркурьева не менее драматична, чем история их героев. Ведь солисту балета пришлось стать драматическим артистом, а драматической актрисе — хоть чуть-чуть, но балериной.

Разумеется, классического балета здесь не найдешь, это театр движений. Для Андрея Меркурьева главное было «не хлопотать лицом». Привык работать на большой зал Большого театра, а тут-то зритель почти на сцене.

Андрей Меркурьев, солист Государственного академического Большого театра России: «Можно просто встать, а можно еще переигрывать, и это получается смешно. В этом спектакле это было бы совсем смешно, если бы я начинал глазами делать эмоции, еще больше».

Камерная опера Леонида Десятникова, конечно, не предполагает карамзинских сантиментов на фоне русской природы. Герои встречаются и влюбляются в зрительном зале — на креслах перед нервно мигающим экраном. И когда слушаешь потом партнера, непонятно уже — это он о своих отношениях с Хаматовой или Лизой?

Андрей Меркурьев, солист Государственного академического Большого театра России: «Я думал: как я к ней подойду, как я к ней вообще притронусь, приближусь, губы к губам, руки там еще где-то».

Отношения актрисы и танцовщика сложились более благополучно, чем любовная история Карамзина. Как после таких слов они вернутся в свои театры — непонятно.

Чулпан Хаматова, заслуженная артистка России: «Практически на каждую репетицию он приносил цветок. И так у нас начиналась репетиция. Он не позволяет мне самой встать, он все время предлагает руку. Конечно, у драматических артистов нет такого».

Пока он и она буквально притирались друг к другу, режиссер Сигалова боролась с классической выправкой партнера и забывчивостью партнерши. Ведь текст в танце — это строгая череда движений — попробуй, запомни.

Чулпан Хаматова, заслуженная артистка России: «Я учила в зале, потом учила в машине. Просто включала музыку и размахивала руками».

И последнее. Каждого, кто читал хотя бы школьную хрестоматию, волнует вопрос: будут в финале топить бедную Хаматову или нет?

Алла Сигалова, заслуженная артистка РФ, постановщик, хореограф спектакля: «Ее можно топить только в любви и обожании, другое исключается».