В Челябинской области вспоминают о жертвах одной из крупнейших техногенных катастроф современности — взрыве на предприятии «Маяк».
В Челябинской области вспоминают о жертвах одной из крупнейших техногенных катастроф современности — взрыве на предприятии «Маяк», который прогремел ровно 50 лет назад. В зоне заражения, по некоторым данным, оказались до 400 тысяч человек.
Люди живут на территориях отчуждения и сегодня. А многие из тех, кто принимал участие в ликвидации последствий аварии, до сих пор не могут добиться социальных гарантий.
Некоторые данные о катастрофе остаются засекреченными. Лишь накануне годовщины были обнародованы кадры кинохроники тех событий.
Репортаж корреспондента НТВ Инны Осиповой.
Осенью 1957 года жители Озёрска убирали улицы от радиоактивной грязи. Кадры полувековой давности были засекречены, показать их решились только к годовщине аварии.
50 лет назад, в выходной день, 29 сентября в 16 часов в закрытом городе Озёрске прогремел взрыв. На воздух взлетела емкость с радиоактивными отходами.
Жители увидели малиновое зарево, а потом внезапно выпал серый снег с хлопьями. О том, что осадки радиоактивны, не знали даже многие сотрудники комбината.
О масштабах трагедии стало известно только утром, когда предприятие, город и ближайшие окрестности нужно было очищать от радиации.
Эдуард Апенов, ветеран производственного объединения «Маяк: „У нас не было защитных костюмов. Обычная спецодежда — комбинезон, берет, белье, ботинки“».
Все работы велись под контролем дозиметристов, которые определяли уровень радиации и время, которое можно проработать и не умереть.
Вскоре в Озёрске даже в магазинах поставили дозиметры. Люди в буквальном смысле ходили по радиоактивным деньгам, так как покупатели выбрасывали звенящую купюру. Атомщики знали, что за эти деньги здоровье не купить.
А вот жители поселка, которые попали под ядовитое облако, не понимали, почему их заставляют бросать свои дома, скот и уезжать. 12 деревень просто сравняли с землей без лишних объяснений.
Гульчара Исмагилова: «У меня была температура за 40, я лежала без сознания, изо рта кровь шла, мучили страшные головные боли».
Из класса Гульчары Исмагиловой сейчас в живых остались только 8 человек. Ей было 13 лет, когда школьников отправили на уборку «радиоактивного урожая» и разбор домов.
У ребят не было ни дозиметров, ни спецодежды. Сейчас те, кто выжил, судятся за право называться ликвидаторами.
Поселок, в котором жила тогда Гульчара — Татарская Карабалка — официально не существует, по документам его перенесли в другое место, а люди продолжают здесь жить и вымирать. И таких несуществующих деревень в округе много.
Мертвую челябинскую зону Владимир знает. В ней нельзя купаться, так как радиация превышает норму в 60 раз. Это место находится в 100 метрах от жилых домов в поселке Муслюмово. На уроках ОБЖ учат, как надо любить свою малую родину.
Преподаватель ОБЖ: «Вы должны вести более достойную жизнь, сохранять свое здоровье и как можно дальше отселиться от этого берега».
Муслюмовцев только сейчас начинают вывозить из зоны отчуждения. А вот поселок Татарская Карабалка тем временем заселяется новыми жителями.
Сестры Альфия и Лиля — бывшие воспитанники детдома. Этой весной местные власти купили им и их брату заброшенные дома и таким способом выполнили требование закона о предоставлении благоустроенного жилья сиротам.
Альфия Аминева: «Продавать дом не разрешают и вселять никого не разрешают. Мне в Камышевке рассказали, что тут жить невозможно».
У Альфии двое маленьких детей. Она и ее сестра собираются судиться с местными властями за право не жить в умирающем поселке.