«Багровый цвет снегопада» на деньги олигархов

Сегодня исполнилось 80 лет Владимиру Мотылю — режиссеру самого знаменитого из послевоенных советских фильмов.

«Белое солнце пустыни» называют первым отечественным вестерном, хотя, по содержанию и интонациям это, конечно, «истерн» — оттуда ведь пошло «Восток дело тонкое».

Взяв интервью у юбиляра, корреспондент Егор Колыванов выяснил, что сейчас Мотыль снова работает над фильмом о гражданской войне. Деньги на него дали Абрамович и Дерипаска.

Владимир Мотыль, режиссер, народный артист России: «Успех моего фильма зависит от того, насколько глубоко я сострадаю моим героям. Наверное, в „Белом солнце“ это случилось.

Например, сострадание. У авторов Сухов просто шел через пустыню, встречал гарем, убивал их мужа, который, угрожал им, и шел дальше. Все. А я ввел Катерину Матвеевну, которую придумал, потому что мне нужно было показать любовь Сухова. Он идет домой, он идет к любимой женщине.

Потом, в „Белом солнце пустыни“ не было никакого старого таможенника. А я, когда был с мамой в ссылке, видел белых офицеров, белогвардейцев, их семьи. Я был с ними знаком, и это были замечательные, интересные люди. И в том числе был такой немножко пьянчужка, таможенник бывший».

Корреспондент НТВ Егор Колыванов: «Я знаю, что вы работаете сейчас над новым фильмом. Что это за картина, какова сюжетная канва, идея?»

Владимир Мотыль: «Картина называется „Багровый цвет снегопада“. Это большой кинороман из эпохи 1916–26 годов. Это время великих потрясений России, которое проходит через душу, через душу моих героев.

Львиную долю моей энергии „съедало“ именно продюсерство, потому что я, только я, лично я добыл эти несколько миллионов долларов».

Корреспондент НТВ: «Где добыли, кстати?»

Владимир Мотыль: «Продюсером выступил Олег Дерипаска, и Роман Абрамович — спонсором. Он, конечно, значительно меньшую долю дал, но зато задаром, безвозвратно.

Я благодарен Господу, потому что в самых крутых, самых отчаянных ситуациях он приходил на помощь. Когда я был в отчаянии, и мне казалось, что уже все, гибель моя пришла, оказывалось, что, наоборот — я приходил к нужному варианту, к нужному поступку, и в итоге выходил на искомое».