Разрешение на убийство. Парламент затронул больную тему

Совет федерации не готовил и не готовит закона об эвтаназии — с таким заявлением выступил сегодня спикер верхней палаты.

О том, что она готова заняться этой проблемой, сообщили сразу несколько СМИ. Они цитировали главу сенатского Комитета социальной политики Валентину Петренко. Сегодня она уточнила свою мысль, объяснив, что закона Комитет не готовит, но обсуждать проблему собирается.

Эта история еще раз показывает, о какой чувствительной проблеме идет речь: стоит произнести само слово «эвтаназия», как тут же разгорается дискуссия.

Добровольно уйти из жизни если ты неизлечимо болен, дозволяется лишь в 5 странах — Голландии, Бельгии, Франции, Швейцарии, Израиле, а также в штате Орегон. В остальной же Америке — и остальном мире — эвтаназия, если в ней участвуют врачи, приравнивается к умышленному убийству.

Корреспондент НТВ Айрат Шавалиев выяснил, о чем именно говорят в Совете федерации.

Мало что может так взволновать пациентов хосписа, как разговор о смерти. О том, что в России, возможно, скоро разрешат добровольно уходить из жизни, Евгения Тимофеевна услышала по радио.

Евгения Федорова, пациентка хосписа: «Нет, я не хочу, я хочу еще пожить немножечко, хоть мне и лет много, но неделя, да моя».

Задуматься о смерти коллег по Совету федерации призвала глава комитета по социальной политике Валентина Петренко, она откликнулась на звонки безнадежно больных избирателей.

Валентина Петренко, председатель комитета по социальной политики Совета федерации: «Мне звонили и говорили, вы знаете, вот если я хочу уйти из жизни, а врачи говорят, что нельзя, куда мне обращаться?»

Сенатор Петренко не привыкла игнорировать просьбы граждан, тем более, если это последняя просьба. Она начала собирать мнения специалистов, врачей, юристов и психологов. Хотя и для себя она пока не решила, эвтаназия — это убийство или акт милосердия.

Валентина Петренко, председатель комитета по социальной политики Совета федерации: «Бывают боли, совершенно с жизнью не совместимые и не терпимые. Человек действительно Богом просит уйти из этой жизни».

Во втором петербургском хосписе ответ на запрос сенатора дали сразу, хотя хоспис — это место, куда приходят, уже оставив надежду. Но отнимать жизнь даже по просьбе пациентов здесь не готовы.

Зоя Софиева, главный врач хосписа: «Я не палач и не убийца. Несмотря на то, что я врач, я не имею права укорачивать жизнь пациентов. Моя работа направлена только на то, чтобы оказать помощь больному, чтобы у него не было этих мыслей».

Среди больных только те, у кого четвертая степень онкологического заболевания. В момент адских болей многие требуют избавить их от этого навсегда, но потом приступы проходят, и жизнь, говорят врачи, продолжается.

Людмила Сухляева, пациентка: «Может быть, когда совсем прижмет, я и скажу „сделайте это“, но пока нет».

Впервые на государственном уровне задумавшись об эвтаназии, Россия оказалась в большой компании стран, где эту проблему обсуждают бурно и безуспешно.

Даже развитые демократии мира не определились, продлевать жизнь безнадежных пациентов или дать им из нее достойно уйти?

Самая громкая история последних лет случилась в Америке. Национальной драмой стало отключение от аппарата искусственного дыхания 41-летней Тери Шрава. Даже президент Буш протестовал тогда против эвтаназии, но волю пациентки ее муж все-таки решил исполнить.

А в Австралии прошла презентация прибора для добровольного ухода из жизни без помощи врачей. В Голландии эвтаназия узаконена уже 23 года, Бельгия и Швейцария присоединились только что.

Самые последовательные критики эвтаназии во всем мире, это, разумеется, церковь. Российские священнослужители на инициативу из Совета федерации отреагировали бурно — грех и сатанизм.

Амвросий, викарий Патриарха Московского и всея Руси: «Пропаганда эвтаназии сама по себе является одной из форм явного или скрытого сатанизма. И ужас ситуации состоит в том, что орудиями этого убийства пытаются сделать врачей».

Для коллег из нижней палаты тема эвтаназии оказалась вопросом жизни и смерти. А для Владимира Жириновского это вообще очень личное.

Владимир Жириновский: «Убили мою мать, я ее привез без инфаркта, оба инфаркта случились в больнице. Там ничего не сделали, я ведь ее здоровую привез. Врачи и без эвтаназии убивают».

Сенаторы и сами признают, что разрешение эвтаназии — это отдаленное будущее. Общественное мнение пока этого не поддержит.

Но разговор о смерти — это хотя бы повод обратить внимание на условие жизни тех, кто находится за высокими заборами российских хосписов и больниц.

Когда отзывы врачей и юристов будут готовы, верхняя палата устроить «круглый стол», участвовать в нем, видимо, уже будет следующий состав Совета федерации.