В начале прошлой недели по СМИ разлетелась история о российской туристке во Франции, у которой местная служба опеки якобы забрала шестилетнего сына. К счастью, слухи о еще одном российском ребенке, которого у родителей забрала местная опека, оказались слегка преувеличенными. Но похожие истории про то, как у россиян за границей социальные службы забирают детей, появляются так часто, что возникает ощущение, будто злобная европейская опека охотится за детьми из России.
Россиянин Денис Лисов, переехавший в Швецию вместе с красавицей женой и тремя детьми однажды вернулся с работы и не застал дома ни дочерей, ни супруги.
Денис Лисов: «Потом они мне сами позвонили, социальные службы, объяснили ситуацию: якобы у мамы там психоз».
Мать попала в клинику, а дети — в приемную семью из Ливана. Но почему девочек не оставили с родным отцом? Максимум, чего добился Денис от соцопеки, — это две встречи с детьми в месяц. Ювенальная юстиция в странах Северной Европы охотится именно за детьми мигрантов, особенно из России. Никаких национальных предпочтений у этой машины нет. У норвежки Моники Хёдель забрали дочь Венделу.
Моника Хёдель: «Мою дочь забрали 26 мая. В отчете было сказано, что я ее настраивала против отца, что я психически больна. Мы собрали документы, что это не так, но суд их проигнорировал».
Семью Моники точно нельзя назвать неблагополучной. Ее отец, дед этой девочки, Мэлвин Хёдель — бывший гендиректор нефтяной компании. Но норвежскую соцопеку, известную всему миру как Барневерн, не останавливают ни связи, ни детские слезы, ни даже беременность матери. Когда забирали Венделу, Моника была на восьмом месяце.
Многое ли могут родители против корпорации? Ведь Барневерн принадлежит вовсе не государству, а шведским миллиардерам и британским инвестиционным фондам. Почему тема ювенальной юстиции во многих странах такая мутная? И как изъятие детей у их биологических родителей превратилось в частный и, судя по всему, очень прибыльный бизнес?
Мариус Рейкерас, юрист, правозащитник: «Норвегия тратит на систему Барневерн примерно 3 миллиарда евро в год. Когда система по защите детей тратит 3 миллиарда, в нее приходит масса бизнесменов, которые хотят получить на этом прибыль».
И это, пожалуй, ключевое объяснение, почему родители проигрывают 9 судов из 10. Чем больше детей находится не в своих родных семьях, тем больше на них можно заработать.
Мариус Рейкерас, юрист, правозащитник: «Именно с изъятия ребенка начинаются деньги. Выгоду получают психологи, адвокаты, судьи, соцработники, компании, которые содержат частные учреждения для детей и так далее».
А судьи кто? В Норвегии задались этим вопросом после скандала двухлетней давности. У авторитетного психиатра Йо Эрика Брёйна, который входил в состав комиссий, где решалась судьба детей, нашли 200 тысяч фотографий и 12 тысяч видео с детской порнографией, в том числе с изнасилованиями.
Эйнар Салвесен, психолог: «Этого человека подключали как эксперта к очень многим делам. Мы не можем утверждать, что он писал априори лживые отчеты, но это серьезная причина, чтобы всех их перепроверить. Однако, насколько я знаю, это до сих пор не сделано».
Есть мнение, что такой нетерпимой к родителям система стала после шокирующего убийства в 2005 году восьмилетнего мальчика Кристофера. Но, если копнуть, ребенка тогда убил вовсе не родной отец, а, наоборот, приемный. Некоторые считают, что это был только повод закрутить гайки, а причина куда глубже.
Мариус Рейкерас, юрист, правозащитник: «Несколько лет назад президент Чехии Милош Земан сравнил норвежскую систему с нацистской программой Лебенсборн».
Ее курировал лично Гиммлер. В начале
После суда Денис Лисов понял, что официальным путем вернуть детей не сможет. Он готовил побег несколько месяцев и в день, когда соцопека разрешлиа ему встретиться с дочками, посадил их в машину и помчался на паром, а на нем — в Польшу.
Их остановили только в аэропорту Варшавы — Швеция успела объявить детей в розыск. Однако вдруг, вопреки евросолидарности, польский суд принял сторону отца: никто не лишал его родительских прав, а эти девочки не принадлежат Швеции, даже две младшие, которые родились там. Денису удалось вернуться с детьми в Хабаровск. Откровенно повезло не только с поляками, но и с тем, что было, куда бежать. Скандинавам бежать от своей ювенальной юстиции некуда.